очень хотелось победить и преуспеть, дорогой Алексей Николаевич, применять их следовало гораздо настойчивее, без всяких оглядок на химеру, называемую совестью. Без малейших попыток понравиться кому-нибудь или остаться непорочным хотя бы в собственных глазах… Хотя да, где-то не хватило влиятельных заступников с покровителями, где-то элементарного везения. Так повернулся барабан моей «русской рулетки». Ничей ведь человек, так что всё закономерно в принципе.
Телефон ожил и подкинул мне сообщение от Марины: «Приедешь завтра в Дмитров?»
Я сверлил его взглядом минуты три, не шевелясь. Потом набрал ответ: «Собираю вещи. Завтра в командировку». Просто написать слово «Нет» рука не поднималась.
«Куда посылают?» — спросила лихая брюнетка.
«В Улан-Удэ», — наобум соврал я.
«Надолго?»
«Еще неясно».
После этого, похоже, настал ее черед помедлить.
«От себя убежать хочешь? — высветилось наконец.
Не став отвечать ей вообще, я сунул мобильник во внутренний карман и откинулся на спинку лавочки.
Малыш на газоне палил из автомата в своих ровесников, те отвечали ему из револьверов, совсем как у американских копов. Мы в его возрасте, играя в войну, всегда сражались с немцами. Наши игрушки застойных лет, конечно, были дешевле и примитивнее. Интересно, кто у этих парнишек главный враг?
«Тоже никому не веришь?» — последовал другой вопрос.
«Наверное», — откликнулся я.
«А я не предлагаю верить», — сию секунду отреагировала она.
Бабушка-пенсионерка отозвала внука с театра военных действий и стащила с него бейсболку. Она вытирала запыхавшемуся бойцу голову носовым платком, что-то приговаривая. Должно быть, предостерегала от сквозняков.
«Конец связи?» — прилетело еще смс.
Всё-таки первое впечатление самое верное, я всегда так считал. Марина сразу показалась мне умной и проницательной женщиной. Перед глазами, как наваждение, маячило ее фото с улыбчивой девочкой Катей возле ажурного заборчика. «Снова фигня получится. Пусть живут, как живут», — прошептал я, мысленно представив, что могло бы произойти, откинь я прочь свой жизненный опыт и возьми билет на завтрашнюю электричку до Дмитрова. Кого мне в ходе этих раздумий было по-настоящему жаль, я вряд ли сумел бы внятно объяснить. Наверное, себя, как обычно…
— Так для всех будет лучше, — сказал я довольно громко, глядя на пруд и уток.
Бабушка с беспокойством посмотрела на меня.
— Вам плохо?
— Мне? Да нет, пройдет.
Мой сбивчивый ответ, кажется, не убедил ее, но она тактично замолчала. Я еще долго сидел у воды и смотрел на погасший дисплей телефона. Чудилось, что он вот-вот зазвонит.
КОНЕЦ
