Книга Дичь - Соро Кет

Прозвенел звонок и под смех, в прихожую ввалились приехавшие парни.

Они помогли внести вещи и, выпив чаю с пирожками с картошкой, уехали. Костя тоскливо поморщился, глядя на пирожки.

— Главное, жив остался! — сказала мать. — Благодари бога!

И убрала пирожки.

— Я и благодарю, — сказал Костя, который явно думал только о пирожках.

Он сильно похудел и оброс, отчего до боли напоминал себя прежнего. Посмотрел на меня.

— Ты ведь не уедешь домой сегодня?

— Нет, — ответила его мать. — Только, я прошу вас… Сыночек… Поосторожнее.

Костя рассмеялся и покраснел.

— Мам!

— Ему нельзя, — вякнула я, не глядя на его маму. — Вообще…

После того, как он пошутил о свадьбе, я мучительно размышляла, как мы с ним будем жить. Больно было думать о том, чтобы оставлять Светлану одну. Но и жить под боком у мамы, когда вы едва сошлись, тоже как-то неловко.

— Вы уже решили, что будет дальше? — комкая полотенце, неловко спросила женщина.

Костя помолчал.

— Не успели. Естественно, что надо бы пожениться.

Их с мамой взгляды обратились ко мне. Я покраснела.

— Я… Светлана, — заговорила я, наконец. — Я помню наш разговор… Я не верю в эти бабкины сказки… Я люблю Костю, я хочу быть его женой.

И вновь, — снова это выражение на его лице. — Суровое, жесткое.

— Что ты ей наговорила?!

— Ничего, Костя! — яростно перебила мать. — Ты уже взрослый, и Лена — взрослая. Если вы хотите быть вместе, лишь вам решать.

Она бросила полотенце на стол и вышла.

Я тяжело дышала, не помня себя от ярости и обиды. Костя тоже яростно, тяжело дышал.

— Про Аньку? — спросил он сквозь зубы.

— До твоей Аньки мне, вообще, нет дела. Просто Светлана считает, что я тебя погублю. Моя бабка ей нарассказывала сказок про ведьм и их одиночество… Говорит… Не прямо, но очень близко к тому, что это из-за меня тебя подстрелили. Что это — мое проклятие так подействовало…

Его кулак дрогнул; словно Костя усилием воли заставил его разжаться. Он рассмеялся. Словно выкашливал из себя смех. Сперва неловко, потом громко — от души!

— Ах, да? Теперь мы верим в проклятья! Мама! — он попытался встать, я удержала, но он не послушался. — Мама!

Светлана опять вошла.

— Давай-ка, поговорим еще раз. Ты думаешь, это я убил Аньку?

Она гневно сжала губы. Мне не понравилось, как сверкнули ее глаза.

— Если нет, почему в тебя стрелял этот парень?

— Понятия не имею!

— Да?! А я вот предполагаю. Я очень частно его встречала, пока Александра была жива.

Он стиснул зубы. Ноздри буквально слиплись.

— Что она сделала, сынок? Обещала все рассказать Лене?

— Лене? — спросила я, не до конца понимая, о какой именно Лене у них сейчас идет речь.

— Да хватит вам! Не надоело вам двоим притворяться?! Миша все рассказал мне. Ты, Лена, была из-за нее арестована, потому что угрожала ее убить! А ты ездил к ним домой, угрожать, и требовал, чтоб Аня забрала заявление!

У меня выпала челюсть. Потом я сама упала — со стула; прямиком в обморок.

Глава 21

Ужасно болело ухо: падая, я довольно сильно приложилась о стол.

Вот это день, столь полный открытий чудных!

Мой мальчик! Мой маленький, мой герой! Еще ни один мужчина не делал что-либо для меня. И нет, я не про убийство. Я про то, что это он заставил их забрать заявление. И ничего не сказал мне, не пришел, чтоб возобновить знакомство…

— Понимаешь, — объяснял он, — когда ты сказала про памперсы, я реально вспомнил, что пакет висел на двери. А когда я вышел, чтоб закрыть дверь, пакета не было. На полу лежал нож. Кстати, чистый нож. Без каких-либо следов кровь. Значит, кто-то был в той квартире. И нож он с собой принес исключительно для собственной обороны.

— Или, для нападения, — уточнила я, — ты ведь в итоге был ранен.

Светлана мрачно постукивала пальцами по столу.

Не такая уж она и милая, как мне казалось, пока ее сын болел.

— Что ей было рассказывать мне? — не выдержала я. — Что она спала с мальчиком из моей детсадовской группы?

Стук резко оборвался.

— Ты должен сам сказать ей.

Костя уставился на нее, уставился чуть ли не в ужасе.

— Мама!

— Если вы так друг друга любите, она имеет право знать все!

— Что именно? — мысли метались, как испуганные сороки.

Он — все же сделал пуск с Байконура? Один из орущих диточек был от Кости? Он ее бил? Угрожал?

— Костя! — нажала мать.

Он покраснел и будто бы сдулся.

— Ну, хорошо. Ладно!..

— Я сам скажу ей! — он с грохотом ударил рукой о стол. — Я следил за тобой. Много лет следил! С тех пор, как увидел пять лет назад в Онкоцентре. И моя милая, добропорядочная мать застала нас с Анькой орущими в коридоре, когда твоя бабушка умерла.

Я удивленно на него посмотрела.

— Следил за мной? Но зачем? Почему ты просто не подошел и не сказал мне, кто ты?

— Потому что он — трус, — сказала Светлана. — Я ему сто раз предлагала просто сходить к тебе. Вдвоем, если он так боялся. Но нет! Мой сын продолжал за тобой следить, попутно приплачивая девушке, которая уже пыталась его обманывать. Теперь эта девушка мертва, а ее брат пытался убить моего сына.

Я осторожно потерла горящее ухо. История закручивалась в какой-то невыносимо тугой клубок абсурда. Трус? Костя — трус?.. Вот я, лично, ненавидела Байконур просто так. За ее яжематерную сущность и вопли яжедетей. Потом — за ложь, что она и ее грязноротый брат рассказывали в полиции. За свой позор, за ее хабальскую гордость… За неспособность поставить ее на место!..

Ее ненавидели все соседи по стояку. Пузырились от ярости, просто ничего не могли поделать.

Мог ли Костя ненавидеть ее так же яростно, как ненавидели мы?

— Ни я, ни ваш сын этого не делали, — сказала я Свете. — Я понимаю, что вы не хотите, чтоб он женился на бабе моего возраста, которая скорее всего не сможет ему родить… Но дети — это не гарантия счастья, понимаете?! Такое чувство, что вы надеялись, что ваш сын умрет! Потому и притворялись моей подругой!

— Я никогда не притворяюсь, Елена! В отличие от тебя! Я много раз заговаривала с тобой о сыне, но ты даже приблизительно не помнила о ком речь.

— Да потому что мы все были влюблены