число наблюдений, опираясь на которые удается построить в общих чертах объективную расовую классификацию, отражающую многообразие локальных морфологических комплексов, уровень их сходства и степени различия. Существующее большое количество разнообразных классификаций свидетельствует о незаконченности работы по описанию расовых типов современного человечества, но сами классификации различаются больше терминологически, чем по существу, больше по характеру группировки локальных комплексов, чем по числу их самих и их морфологической характеристике в рамках той или иной классификации. В качестве примера можно сравнить классификационные схемы, предложенные специалистами разных стран: хотя они и разработаны на основе различных методологических и методических принципов и при использовании разных по происхождению материалов, но внешне они не различаются фундаментально и сходны в том, что их авторы выделяют приблизительно от 30 до 45 фенотипически четко отделяющихся один от другого и географически приуроченных морфологических комплексов[33]. Их называют локальными расами, малыми расами, локальными типами, группами популяций, но в любом случае речь идет об основных фенотипических образованиях при классификации современного человечества по физическим признакам.
Вопрос об их группировке в более крупные общности сложен и не получил однозначного решения. Можно считать, что большие, как их часто называют советские специалисты[34], или географические, как их называют в американской литературе[35], расы имеют общее происхождение (речь идет, разумеется, об общем происхождении в пределах рода Homo). Можно предполагать, что сходство в пигментации, некоторых вариациях строения лица, развитии волосяного покрова вуалирует значительное генетическое разнообразие, является вторичным и приспособительным — в обоих случаях в пользу той или иной точки зрения имеются достаточно веские аргументы. Поэтому путь к решению проблемы состоит, видимо, не в исчерпавших себя по существу теоретических спорах, а в дальнейшем накоплении экспериментальных данных и наблюдений над географической изменчивостью популяционно варьирующих признаков. Важна и более глубокая разработка вопроса о связи между нами в пространстве и во времени. Все же есть некоторое количество наблюдений, которые выглядят бесспорными и на которые и будет обращено наибольшее внимание в настоящей статье.
Известно, что все темнокожие популяции, живущие южнее Сахары, одновременно прогнатны и широконосы: исключений нет, хотя к настоящему времени изучено несколько сот популяций[36]. Чтобы перейти от данных по современному населению к палеоантропологии, необходимо промежуточное звено — краниологические материалы по современному или близкому к современности населению. Сочетание широконосости с общим прогнатизмом подтверждается краниологически в составе темнокожего населения Африки: примерно из полутора десятков хронологически близких к современности краниологических серий, достаточно равномерно распространенных по африканской территории, нет ни одной, которая не характеризовалась бы большой шириной грушевидного отверстия, очень большой величиной носового указателя и малой величиной угла общего лицевого профиля к горизонтали[37].
Известная находка в Фиш Хоке — единственный череп с территории Африки с хорошо сохранившимся лицевым скелетом[38] имеет хронологический возраст больше 30 000 лет до н. э.[39] Ему в высокой степени свойственны и широконосость, и прогнатизм. Можно ли на основании этой находки предполагать, что характерные для негроидов Африки широконосость и прогнатизм сформировались в раннюю эпоху верхнего палеолита? Очевидно, можно. Австралийцы и темнокожее население Океании — меланезийцы и папуасы — отличаются теми же особенностями[40]. Следовательно, формирование негроидного комплекса признаков в целом, вероятно, хронологически датируется началом верхнего палеолита. Малочисленность, морфологическое своеобразие и состояние сохранности черепов африканских неандертальцев не дают возможности детализировать этот вывод.
Светлокожее население Европы, Кавказа, частично Передней Азии и Северной Африки и соматически, и краниологически характеризуется ортогнатным строением лица, острым профилем его в горизонтальной плоскости, сильным развитием носовой области. Последняя морфологическая особенность была, по общему мнению, типична и для европейских неандертальцев и истолковывалась даже, как морфологическое образование, свидетельствующее в пользу гипотезы генетической преемственности неандертальцев и верхнепалеолитических людей Европы[41]. Метрическая информация[42] свидетельствует о том, что подобное суждение преувеличено и что в действительности в тех случаях, когда у европейских неандертальцев могла быть реконструирована носовая область, выступание носовых костей у них было средним или слабым, и по этому признаку они сближаются скорее с монголоидами. Строение лицевого скелета в горизонтальной плоскости резко различается у неандертальцев и верхнепалеолитических людей Европы: неандертальцы имели лицо, исключительно сильно профилированное в нижней части и по вариациям отражающего эту специфику зигомаксиллярного угла выходили за пределы вариаций современного вида. В то же время ортогнатный лицевой скелет сформировался еще в эпоху среднего палеолита и был одинаково типичен и для неандертальцев, и для европеоидов современного вида.
Однако прямолинейному истолкованию этой последней особенности мешает то обстоятельство, что ортогнатное строение лица имеют, кроме европеоидов, монголоиды. В пределах монголоидного ареала, следовательно, она может быть истолкована как типично монголоидная, в пределах европеоидного — как типично европеоидная. Это означает, что в данном случае мы можем предполагать консервацию в пределах европеоидного и монголоидного ареалов какой-то древней особенности, образовавшейся на ранних этапах антропогенеза. Позже динамика расообразования на западе и на востоке Евразии пошла разными путями, и в Европе в эпоху верхнего палеолита сформировались остро профилированное лицо и сильно выступающий нос. Нужно отметить, что характерные для современных европеоидов пропорции лицевого скелета образовались еще позже — в эпохи мезолита и неолита, о чем справедливо писал В.В. Бунак[43]. К этому же времени относится, по-видимому, усиление выступания носовой области и горизонтального профиля по сравнению с первоначальными вариациями у верхнепалеолитических популяций. Следовательно, можно предполагать, что образование европеоидной расы прошло через ряд этапов: сохранение одной протоморфной особенности — первый этап, формирование типичных диагносцирующих признаков — второй этап, усиление их развития — третий этап.
Переходя к монголоидному ареалу, мы, прежде всего, ограничены, как и в Африке, отсутствием объективных данных о лицевом скелете ископаемых гоминид: существующие представления о строении лицевого скелета синантропа базируются на результатах достаточно удачной, но все же реконструктивной работы[44]. Эта реконструкция и общие соображения свидетельствуют, очевидно, о том, что он был ортогнатен. Эту особенность можно было бы вообще не считать расовой особенностью европеоидов и монголоидов, так как они по ней не различаются, но по ней же они противопоставляются темнокожим вариантам. Кроме ортогнатного лицевого профиля, по отношению к эпохе нижнего палеолита мы можем говорить еще о проявлении одной морфологической особенности, свойственной современным монголоидам, лопатообразной форме лингвальной поверхности резцов[45]. Она широко представлена и у других ископаемых форм[46], и на этом основании была сделана попытка оспорить ее значение, как диагностического признака именно монголоидной расы[47]. Дальнейшая работа показала, однако, что такая форма лингвальной поверхности резцов типична именно для монголоидов в подавляющем большинстве случаев
