не знает, это факт. Спроси его, он сам тебе скажет.
– Но ты же много чего знаешь.
Лузгарь лишь рассмеялся в ответ.
Неду фантомы были очень хорошо знакомы. Казалось, он знал об их существовании большую часть своей жизни. Конечно, он их не видел, и ему приходилось признать, что он на самом даже не испытывал на себе их прикосновения, но все равно знал, что они существуют. Иногда, когда несколько ночей подряд они не приходили, ему казалось, что он по ним соскучился. Но потом они возвращались, окружали кровать, щекотали нервы и будоражили страхи, и он готов был отдать все на свете, чтобы они исчезли.
Он пытался представить себе, как они выглядят. Двуногие уродливые полулюди с большими невидящими глазами, вылезающие из земляных недр. Отвратительные антропоморфные растения с корнями вместо ног, чья огромная покрытая мхом пасть с громким причмокиванием может поглотить взрослого человека целиком.
Или Песочный Человек, который на самом деле вовсе не человек. Каждое его движение сопровождается ужасным, скрежещущим, зубодробительным звуком, словно кто-то царапает стекло, только в тысячи раз хуже. Или жирный, рыхлый мешок слизи, в который можно засунуть руку, но лучше не надо. Они приходят по одному или толпой, принимая бесчисленные формы и обличия. Невидимые и неосязаемые. Но они приходят, они существуют. Какое-то время назад Нед пытался закрепить их в своем сознании, придать им индивидуальность, снабдить именами. Бронк, Лори, Цулл, Норгуб – все равно, что насаживать снежинку на рыболовный крюк.
Как-то раз, несколько лет назад, сразу после того, как мать вернулась из больницы, Нед спросил родителей о ночных тварях и фантомах. Они сидели за обеденным столом, и отец погонял горошинки по тарелке, прежде чем ответить.
– Они в твоем воображении, вот и все. Люди представляют себе разные вещи, но это не значит, что они реальны.
– Как ночные кошмары, – вторила ему мать Неда. – Ты знаешь, что они бывают очень страшными, но понимаешь, что это лишь сон, и они не могут тебе навредить. Все это в твоей голове.
– Все так, – подтвердил отец Неда.
Нед решил, что некоторые вещи с родителями лучше не обсуждать. Конечно, в них не было ничего постыдного или секретного, просто не имело никакого смысла заводить о них разговор в их присутствии. Волшебства и фантомов для них не существовало. Неду казалось, что его родители в каком-то смысле даже победили. Они были свободны от страхов, которые приходили вместе с темнотой. Но если это и была победа, то она скорее заключалась в сохранении нейтралитета, и поэтому не казалась Неду чем-то привлекательным.
Ему по-прежнему было страшно вспоминать то, что произошло с его матерью тогда, пять лет назад. Несмотря на его худшие страхи, она вернулась, и жизнь шла своим чередом. Но даже если у врачей имелось для этого название, даже если его родителям казалось, что они знают, что это было, Нед был уверен, что только он понимает, что на самом деле произошло той ночью. Пришел фантом. И разбудил черную магию ночного мира. От этого понимания ему лучше не становилось, а его родителям не вредило незнание. В любом случае, люди были не властны над всем этим. Если такое снова произойдет, Нед знал: никакие лекарства или приборы не помогут. Оставалось жить с этим, или… или что? Но никто не мог этого избежать.
Однажды ночью, после того дня, когда они с Лузгарем ловили раков, Нед заснул рано. В Вашингтоне он обычно долго не мог уснуть и читал при свете фонарика или представлял себе источники звуков за окном. Но в Линнхейвене, возможно, из-за морского воздуха или из-за насыщенного дня, он все чаще и чаще засыпал, как только становилось темно.
Но кое-что не меняется. Ночные создания.
Нед открыл глаза. Комната казалась наполненной бледным лунным светом.
Его внезапно пробудившемуся сознанию было не за что зацепиться, ни грохочущих грузовиков, ни автомобильных гудков за окном. Ничего, кроме тишины линнхейвенской ночи. Дом стоял далеко от моря, и до него не долетал шум волн или звон колокола на буе.
Этот свет.
Никогда раньше Нед его не видел. Он вообще никогда ничего не видел, сколько бы раз ни просыпался посреди ночи. Теперь он видел свет, прозрачный, бледный, делавший комнату похожей на аквариум.
Существовал мизерный шанс проснуться с открытыми глазами, когда голова не под одеялом. Тогда надо сразу укрыться с головой. Стоит замешкаться – и наступает паралич. Остается надеяться на то, что выдержишь.
Нед лежал в кровати, как тряпичная кукла, с широко открытыми глазами и обмякшим телом. Что это за свет? Он почти мог различить очертания предметов в комнате. Они были лишь размытыми фигурами на границе его сонного поля зрения. Но сознание было в состоянии понять, что этот призрачный свет уникален. Он смог слегка потрясти головой, но свет не исчез, рассеянный, но настойчивый, словно след от вспышки фотоаппарата.
– Что это?
Нед понял, что это его собственный голос, хотя он звучал тихо и размыто, словно эхо со дна очень глубокого колодца. Через секунду он начал сомневаться, что это сказал именно он.
– Что это?
Теперь громкий голос так близко напугал Неда. Он часто заморгал в надежде на то, что это движение вернет его в знакомую темноту. Но нет, свет никуда не делся. Он был настоящим, а вовсе не сном или побочным оптическим эффектом быстрого пробуждения. Он представлял себе сотни, тысячи различных созданий, но даже помыслить не мог о таком леденящем, рассеянном свечении.
Этого не может быть.
Комнаты так себя не ведут. Комнаты вообще никак себя не ведут. Комнаты – это просто… комнаты.
Этого не может быть, но…
Нед внезапно осознал, что ему не страшно. Он не испытывал страха, несмотря на то, что просто лежал там, абсолютно беззащитный и беспомощный. А все потому, что он мог видеть что-то, что бы это ни было. Он находился в комнате, полной различных вещей, но не чувствовал опасности, а лишь замешательство.
– Что это?
Ничего.
– Кто здесь?
Ничего.
– Что вам нужно?
Ничего, ничего, ничего. Нед подумал, что его родители, по сути, оказались правы. Все это, на самом деле, ничто.
Ничего.
Может, он просто глупый мальчишка, населивший свое воображение глупыми созданиями, не имеющими никакого отношения к реальности? Может, фантомы – всего лишь фантомы его сознания? Нед зажмурился и какое-то время отсчитывал секунды в уме. Потом снова открыл глаза.
Все еще свет.
Теперь страх. Возможно, он ошибался, сильно ошибался. Недооценивал происходящее, думал, ничего особенного, но на самом деле это было
