отдыха, то будем общаться. А если не подружимся, то пусть это будет разовая акция. Вы знаете, женщины очень чувствительны. И я бы на вашем месте не стал бы сообщать вашей жене о том, что открылась какая-то дверца из прошлого и из неё полезли жуткие тараканы. Поймите меня правильно, если бы существовало какое-то другое лекарство или иной способ возвратить мою жену в нормальное состояние, то я не стал бы прибегать ко всем этим псевдо-детективным приёмам. Но она мне очень дорога. Её желание и стремление «заедать» свою беду сыграли с ней весьма злую шутку. Получается так, что её психологическая травма вылилась в конце концов в нежелание жить. Помогите мне.
— Я, конечно, понимаю, что мы многим обязаны этой женщине. Мы поедем в Бодрум. А там уж как сложится, так и сложится. Не будем ничего загадывать.
В Бодруме всё сложилось. Там же они пригласили генерала с семьёй в Баку на свадьбу своей самой младшей дочери. И не было на этой свадьбе более счастливого человека, чем его жена. На свадьбе она танцевала. Много танцевала. В том числе и со своим сыном, который и не догадывался, что танцует с собственной матерью. У этого сына было удивительное чувство ритма. Глядя на него, было очевидно, что азербайджанца не надо учить танцевать. Стоит только заиграть любой народной мелодии, как его руки, ноги, а главное, тело начинают двигаться именно так, как это когда-то делали его предки.
***
Они так и остались жить в этой деревушке. К ним иногда приезжают дети. Докладывают о том, что все их бизнес-проекты успешно развиваются. Или же просят совета для разрешения каких-то нестандартных ситуаций. А ещё они привозят разные всякие блюда, приготовленные специально для них. Всем этим, уже после отъезда детей, они угощают соседей. Он так долго держал жену в рамках им самим придуманной «горной диеты», что она теперь ничего, кроме приготовленных им блюд, не ест. И весит она ровно столько же, как тогда, когда они первый раз увиделись в Сибири.
А потом к ним в один прекрасный день в эту деревню приехал какой-то крутой мужик.
— Вы знаете, меня сюда послала лечащий врач моей жены. Она утверждает, что вам удалось совершить небольшое чудо и спасти свою супругу. Но у нас нет проблемы лишнего веса. А есть ярко выраженное желание уйти из жизни. Вы сможете нам помочь?
— Нет, конечно. Помочь себе вы можете лишь сами. Найдите место, где вам и ей будет комфортно. Изолируйтесь. И выясните глубинные, скрытые причины её состояния. Может, всё и получится.
Потом он узнал, что эта пара поселилась в соседней деревушке. Раз в месяц они встречаются. Беседуют, пьют чай и смотрят на звёзды. Здесь в горах они выглядят совершенно по-другому. Кому-то их разговоры покажутся просто бессмысленными. Может быть, это и так. Кто-то сочтёт это бегство от цивилизации просто слабостью. Многие будут утверждать, что так жить нельзя. Все они будут одновременно правы и не правы.
Важно же не то, как люди оценивают наши поступки, а наше собственное восприятие того, что делаем мы. Эти двое смогли разорвать порочный круг самоуничтожения и вновь обрести себя. Они очень рады этому. И каждый день они встречают в полном согласии с природой и своим внутренним «я».
***
Мне всё это рассказал дядя Маис. Он временами наведывается к ним. Иногда и меня зовёт с собой. Но я не еду. Я всё вспоминаю свой безудержный смех во дворе больницы «Скорой помощи» и свой слоган:
— Ем — значит существую.
Мне стыдно. Очень стыдно. За своё злословие. За ту жестокость, с которой я осуждал женщину-гору. За своё высокомерие и способность осуждать тех, кого считал рабами своих желудков. Дядя Маис меня успокаивает и считает, что это пройдёт. Может быть. Пока не проходит. Зато приходит понимание того, что порой болезни цивилизации можно лечить лишь бегством от неё.
