до меня дошло, что это ветка поцелуев. Тут мое сердце будто бы остановилось, а потом усиленно забилось.
— Амалия, — пропел Уэс.
— Уэс, не надо, — предупредил Сойер. Он понятия не имел, что я все видела.
— А ты и Сойер стоите под веткой поцелуев, — продолжил Уэс как ни в чем не бывало. — Если вы верите в магию Рождества, то должны следовать традициям.
Еще пару секунд назад Сойер выглядел раздраженным, но, посмотрев на него сейчас, я заметила на лице терпеливую улыбку.
— Не слушай его.
— Амалия, — продолжил Уэс. — Я вызываю тебя.
Сердце все еще намеревалось выпрыгнуть из груди, но я попыталась изобразить спокойствие и повернулась к Сойеру, пожав плечами.
— Ради духа Рождества?
— Ты не обязана.
— Знаю, как и ты.
— Нет, просто…
Его возлюбленная. Я понимала, почему он не хотел целоваться.
— Давай в щечку? — предложила я и подставила ему щеку для поцелуя.
— Ладно.
Понятия не имела, что нашло на меня. Возможно, дело было в вызове Уэса или в дурацкой надежде, что если мы с Сойером поцелуемся, то случится чудо. Однако, когда Сойер наклонился ко мне для поцелуя в щеку, в последнюю секунду я повернулась к нему лицом. Наши губы встретились. Это было мимолетное касание, и он быстро отстранился с зардевшимися щеками. Уэс радостно воскликнул.
Судя по тому, какими обычно бывают первые поцелуи, этот точно не заставит передумать. Все было неожиданно и слишком быстро. Да еще Сойер отскочил от меня так, как будто я была прокаженной. Я наигранно рассмеялась в надежде, что он не разозлился на меня.
— Прости.
Сойер приобнял меня и снова поцеловал, но уже в щеку.
— Не надо, ты милая.
Милая? Отлично, за этот день я умудрилась получить два поцелуя: один настоящий, а другой — поцелуй смерти.
Уэс подошел к нам.
— Теперь моя очередь? — спросил он.
— Разумеется. — Я отступила, оставив Сойера с Уэсом под веткой поцелуев наедине.
Он потянулся к Уэсу, вытянув губы трубочкой, но тот хлопнул его по плечу.
Сойер понес фальшивую фишку на кассу, где продавец чуть ли не двадцать раз сказал, что она ненастоящая и просто игрушка, которая нигде не действует.
Я продолжила разглядывать витрины и нашла книжные закладки по девяносто девять центов. Я выбрала одну из стопки и вместе с бутылкой воды и бананом присоединилась к Сойеру у кассы.
— Так в какую игру ты сначала сыграешь с этой фишкой? — спросила я его.
— Нет, — снова возразил мужчина. — Это подделка.
Мужчина повторил это еще раз десять, и Сойер наградил меня хмурым взглядом. Я толкнула его бедром. Когда он ушел, я выложила на стойку спрятанную от него закладку вместе с остальными покупками и попросила пакет.
Мы все пошли обратно к машине с покупками в руках, и мне не удавалось избавиться от мысли, что давненько я так не веселилась.
24 ДЕКАБРЯ, 15:30
— Надо бы заехать на Лас-Вегас-Стрип, — предложил Сойер. — Амалия сейчас мне сказала, что никогда там не была.
— Ты никогда не была на Лас-Вегас-Стрип? — спросила Хизер за рулем.
— Нет.
— Ты побывала в Италии, но не в Вегасе, — произнес Сойер, качая головой.
Я выглянула в окно. Солнце садилось, отражаясь в небоскребах на горизонте, приманивая к себе.
— Вдобавок, — начал Уэс, — можем перекусить у шведского стола.
— Дети, у нас нет времени для туристических остановок, — возразила Хизер. — Сейчас канун Рождества.
Парни принялись всяческими способами уговаривать ее.
— Давайте хотя бы посмотрим на вулкан в «Мираж». Из него извергается настоящая лава! — воскликнул Логан.
— Ладно-ладно, — сдалась Хизер. — Перекусим и остановимся у двух отелей. Буду считать.
24 ДЕКАБРЯ, 17:15
Сначала мы остановились у отеля «Мираж», чтобы посмотреть на тот большой вулкан. Не уверена, вокруг чего такая шумиха, но он был огромным, и на него приехала посмотреть целая толпа туристов. Потом заехали в другой отель на дешевый шведский стол, где Сойер заплатил за меня. Сейчас мы впятером стояли перед отелем «Белладжио» в ожидании фонтанов. Оказывается, каждое пятнадцать минут здесь показывалось шоу под музыкальное сопровождение.
— Думаю, стоит поехать на Фримонт-стрит, если сделаем только две остановки, — предложил Уэс. — Там намного круче.
Сойер отмахнулся.
— Нет, Амалии больше понравится здесь.
— Фримонт-стрит даже не на Лас-Вегас-Стрип, — заметила Хизер. — Сегодня мы туда не поедем. Впереди еще шесть часов пути, а мама уже в бешенстве из-за того, что мы задерживаемся.
— Так поехали, — сказала я.
— Нет, мы здесь. Сейчас все начнется, — сказала она, кивком указывая на фонтаны. — Если ты любишь музыку, то тебе понравится.
Окружавшие нас пальмы освещались зелено-белыми огнями, а очертания «Белладжио» расплывались за потоком воды. Логан и Уэс отошли вправо — скорее всего, затеивали какой-то спор, а я покосилась на Сойера.
— Чувствую себя так, будто в последние дни не даю тебе повеселиться с друзьями, — сказала я. — Иди. Я и одна могу посмотреть.
— Что? О нет. — Сойер покачал головой. — Мне было весело. Я и так зависал с ними весь уикенд.
Только я собиралась ответить, как заиграли первые ноты песни «О, святая ночь»[5]. Мой рот закрылся, а в груди все сжалось. В такт музыке заиграли струи фонтана — сначала двумя, четырьмя столбами, а потом целой волной, — и все загорелось белым. Глаза заслезились от того, что я не моргая смотрела на шоу. Это же моя песня. Я исполняла ее год назад на рождественском концерте в местном театре. Я так любила эту песню. Моя душа запела.
Казалось, суета вокруг нас остановилась, а все наблюдали и слушали.
Вот почему я любила музыку. Не из-за внимания, наград или участия в выступлениях, а потому что она вызывала эмоции. Музыка могла общаться с душой человека. С моей-то уж точно.
Мелодия нарастала, и игра фонтана тоже, разбрызгивая струи на одну, две, три тысячи сантиметров в воздух, а может, даже выше. Когда музыка достигла своего крещендо, по моим рукам побежали мурашки. И все прекратилось. Песня остановилась, вода спустилась в бассейн, пока все не стало гладким и сверкающим, как стекло.
Я ожидала продолжения, но стояла оглушительная тишина. Оказалось, что я неосознанно вцепилась в рукав кофты Сойера, поэтому отпустила его.
Люди вокруг нас снова задвигались. На щеках сохранилась влага от слез, и я быстро вытерла лицо. Хизер рядом с нами не было. Интересно, когда она ушла?
Сойер все еще хранил молчание. Я полностью себя опозорила? Наконец-то я набралась храбрости встретиться с ним взглядом.
— Спасибо. Это было…
— Божественно? — спросил он.
Я рассмеялась.
— Хотела сказать ангельски.
— Так
