какие-то трагедии с душещипательным (и кровавым) финалом, успокоилась. Быть с людьми было страшно. Без них — тоже. Альтернатива в качестве соседки Аню в этот раз вполне устроила.
Девушка, не раздеваясь, залезла в кровать, и прикрыла глаза, с удовольствием вслушиваясь в шелест страниц. Перьева ничего не спрашивала — то гневно сопела, то тихо охала, то удовлетворенно и злорадно хихикала. Под этот обыденный набор звуков Бер успокоилась, и сама не заметила, как уснула. Даже колокол, звонивший к ужину, не смог ее разбудить.
Глава 5
Собаки не было. Зато у колодца сидел Фома и кормил стоявшего рядом коня яблоками. Увидев у Ани в руках солидный ломоть сыра, парень даже облизнулся. Девушка отломала от припасенного с обеда куска приблизительно половину и протянула Едоку. Тот неторопливо принял угощение.
— Спафипо.
Аня посмотрела на жующего парня и улыбнулась.
— Пожалуйста. Вы собаку черную тут не видели?
Фома помрачнел.
— Нет.
— А конь почему здесь?
— Да наставник сказал напоить и вычесать. В качестве наказания. Мы с Упырем на животной географии в карты играли.
Бер приблизилась к животному. Гиленская порода, точно. Она в столице таких видела. Длинная грива, короткий хвост, и иссиня-черная шерсть. Говорят, в Гилене умельцы выводили эту породу на протяжении нескольких веков. Местные заводчики едко замечают, что лошади южные — плод скрещения животных со сторонними существами, всяким адовым отродьем, не зря же они ночью дорогу находят лучше, чем днем. Но традиционно считается, что это пустые домыслы завистливых конкурентов. Есть конечно особо ревностные ценители "чистой крови", которые всерьез полагают, что гиленские породы по сути являют собой потомство удачно завершившихся экспериментов (каких никто не знает, но несомненно жутких!), однако доказательств этой теории никто общественности еще не предоставил.
Конь воспринял внимание стороннего лица благосклонно и склонил морду к Аниной руке. Обнюхал пустую ладонь и легонько боднул девушку в грудь, словно спрашивая: ты что, издеваешься? Воспитанница послушно достала краюху хлеба, которую тут же милостиво приняли в дар. Конь жевал, Фома, уже расправившийся со своей долей сыра, благосклонно на это взирал, Аня гладила коня по блестящему боку. Усилившийся ветер беспощадно трепал подол форменного платья.
— Гроза будет, — уверенно сказал Едок, смотря в небо. — Опять сидеть по комнатам скажут.
Анна удивилась.
— Почему?
Парень пожал плечами, причмокнув.
— А тень его знает. Но в грозы или метели занятий никогда не бывает. И выходить никуда не разрешают. Хотя все знают, что из флигелей есть внутренние ходы в Корпус. Только наставники почему-то ими не пользуются. Впрочем, может, дело не в стихии, а в Пожирателе. Говорят, в непогоду он гораздо чаще появляется перед людьми. Вера вообще считает, что он воспитанниками питается. Как проголодается — наведет тучи над пансионатом и отлавливает слишком непослушных или чересчур любопытных. А может, воспитателям мы надоели не меньше, чем они нам, и они просто нашли предлог поменьше нас видеть.
Мифология? Или вымысел, в котором есть зерно истины?
— А какие еще есть теории?
Фома откусил от яблока и принялся излагать новости с набитым ртом.
— Ну, некотофые фефят в то, что место это пфоклято и каждый, кто пфожил стесь достаточно долго, заболевает и умифает. Или каким-нибудь монстром становится. А другие считают, что, наоборот, приходят из леса монстры и питаются воспитанниками. Есть и те, кто полагает, что зверей из леса специально подкармливают нерадивыми учениками, дабы выдрессировать. Но я в это не верю.
Аня задала закономерный вопрос:
— Почему?
Фома усмехнулся, вертя в руке обгрызенный кусок яблока.
— Так мы все нерадивые! — сообщил он весело и впился в еду крепкими белыми зубами. Что выглядело крайне странным, учитывая, сколько он поглощает пищи, в том числе сладкой. Аня прямо увидела, как эти зубы впиваются в…
Конь дожевал хлеб и ткнулся Ане в плечо, требуя добавки. Анна сначала вздрогнула от неожиданности, а потом улыбнулась — теплое дыхание животного приятно щекотало шею. Как у четвероногих все просто! Принес им пару яблок или кусок сыра — и уже друг. С людьми тяжелее, особенно в таком месте. Вон и ужасы всякие глупые в голову лезут. А звери, они чуткие, с ними проще…
… У Иса не было хвоста и половины левого уха. Аня наткнулась на безродного пса совершенно случайно: увидела в городе знакомую из пансионата и побежала здороваться, пока отец беседовал о чем-то важном со степенным седобородым мужчиной. Догнать девчонку не вышло — та растворилась среди гуляющих, но внимание юной пансионерки к тому моменту уже переключилось на тихий скулеж раненного зверя. После недолгих поисков Аня обнаружила под ближайшей лавкой окровавленного пса непонятной породы. Животное обреченно поскуливало и пыталось слизать с бока запекшуюся кровь.
Андрей, присматривающий за сестрой, оказался рядом быстрее, чем Аня открыла рот для визга. Развернул ее к себе и уткнул лицом в свою грудь.
— Тихо, тихо. Все хорошо. Сейчас его пристрелят.
Анна горько разревелась. После пяти минут ее бессвязного бормотания, брат уяснил, что она боится не зверя, а ЗА зверя, и сменил тактику уговоров. Животному была куплена колбаса, которую Аня под чутким руководством брата (не спускающего руку с эфеса) по частям скормила животному. Пес жадно ел, попутно облизывая Анины руки (чем изрядно напугал Андрея), а потом долго смотрел на нее грустными преданными глазами.
— Я тебя заберу, — пообещала Анна раненному зверю…
Отец, конечно, пытался образумить дочь, но не смог, и в конце концов сдался. Умеющий принимать (и осуществлять) жесткие решения на своем производстве, перед слезами своих детей этот мужчина был абсолютно бессилен. Пса забрали домой, вычистили, вылечили и даже частично приучили к дисциплине. После каникул Аня взяла его с собой в пансионат — папа об этом лично договаривался с главой "Дома женских премудростей". Безродная собака как не странно оказалась лучшим Аниным другом. Начавшиеся у отца проблемы с новым предприятием и слухи о его возможном банкротстве резко сократили количество Аниных подруг и знакомых, попутно показав ей цену человеческим заверениям в дружбе и преданности. Зато семья их как никогда сплотилась в то тяжелое время, поддерживая отца и друг друга. Любви родных и верности бесхвостого Иса Ане вполне хватило в ту тяжелую зиму…
Он умер через два месяца после матери. Словно ушел охранять ее и в том мире…
Конь шутливо боднул пансионерку в грудь. Анна вздрогнула, осмотрелась. Фома стоял у колодца, переминаясь с ноги на ногу, над ухом храпел конь, а ей…
Холодно. И нет здесь ни отца, ни Андрея, ни даже Иса, чтобы запустить
