— Благодарю, это все, о чем я хотел спросить вас.
В гостиную тихо, как тень, вошла Юлия.
Чан поклонился.
— Добрый вечер, мисс. Надеюсь, вы извините мое присутствие. К сожалению, до сих пор я не имел чести быть представленным вам. Быть может, вы позволите спросить, кто вы?
Бредшоу приблизился к инспектору и объяснил, каково положение Юлии в доме Шейлы Фен.
— Примите мое искреннее соболезнование, — сказал Чан, — но формальности ради я вынужден спросить вас, Джим, что вы делали сегодня вечером?
— Я приехал сюда часов в шесть. Примерно без двадцати восемь, перед тем как отправиться купаться, мы видели здесь в последний раз мисс Фен. Она беседовала с супругами Баллоу и с мистером Джейнсом.
— Итак, вы намеревались идти купаться…
— Да, купание было великолепно, да простится мне эта маленькая реклама нашего пляжа. С той минуты и до того, пока не раздался гонг Джессупа, мы с Юлией не расставались.
— И все это время вы были в воде?
— Нет, разумеется. Мы выходили на берег. С нами были миссис Баллоу и ее муж. Правда, мистер Баллоу удалился несколько раньше, но зато к нам присоединился ван Горн.
— Значит, в две минуты девятого мисс Юлия и вы могли быть только в воде или на пляже?
Обернувшись к девушке, Чан спросил:
— На мисс Фен были сегодня восхитительные орхидеи?
— Да.
— И, несомненно, они были приколоты к платью булавкой?
— Разумеется.
— Быть может, вам запомнилось, что это была за булавка?
— К сожалению, нет. Но она сказала, что пройдет к себе в спальню за булавкой. Возможно, горничная знает…
— Не можете ли вы сказать, кто прислал мисс Фен орхидеи?
— Человек, приславший цветы, не указал своего имени, но Шейла узнала почерк. Она сказала, что орхидеи прислал ей ее бывший муж. Он находится в настоящее время в Гонолулу и служит в одном из театров.
— Это Боб Файф, он играет в Королевском театре, — пояснила Рита. — Шейла была очень молода, когда вышла за него замуж и, насколько мне известно, продолжала и после развода питать к нему теплые чувства.
Аллан Джейнс встал и, закурив сигарету, нервно зашагал по комнате.
— Покинутый муж, — задумчиво произнес Чан. — Нечто подобного можно было ожидать. Его следовало бы оповестить о случившемся и пригласить сюда.
— Вы хотите, чтобы я позаботился об этом? — спросил Джим.
— Да, прошу вас.
Когда Бредшоу вышел, инспектор сказал:
— А теперь продолжим нашу, к сожалению, безрадостную беседу. Мистер ван Горн, если не ошибаюсь, вы актер?
— Как будто, — улыбнулся тот. — Ваша осведомленность весьма лестна для меня.
— Вы живете в Голливуде?
— Да, вот уже почти одиннадцать лет.
— А что вы делали раньше?
— Вел романтическую жизнь. Можете осведомиться об этом у моего секретаря.
— Я предпочел бы услышать это от вас.
— В таком случае мне придется признаться, что я прибыл в Лос-Анджелес после окончания колледжа, невинный, как младенец. Я собирался строить мосты, но этому помешала моя внешность.
— Вы бывали и раньше партнером Шейлы Фен?
— Нет, — Ван Горн стал серьезен. — До последнего нашего фильма я едва был знаком с ней.
— Полагаю, мне незачем спрашивать вас о том, где вы находились в начале девятого.
— Да, инспектор, мы были в это время вместе. Вы, должно быть, помните, как я, взглянув на часы и заметив, что уже восемь, сказал, что направляюсь на виллу.
— И что же было дальше?
— Я пришел сюда в четверть девятого. Меня впустил Джессуп и, поговорив с ним, я отправился на пляж и присоединился к миссис Баллоу.
Вернулся Джим.
— Я застал Боба Файфа в театре, и мое сообщение страшно подействовало на беднягу. Он сказал, что освободится после второго акта и немедленно явится сюда.
— Благодарю вас, — кивнул Чан и обратился к Мартино:
— Вы режиссер?
— Совершенно верно, — мрачно ответил Вал. — Хотя раньше был актером и выступал в Англии, а потом решил попытать счастья в Голливуде.
— Вы можете сказать, когда приехали в Лос-Анджелес?
— Два года назад, в марте, — и, опережая вопрос инспектора, добавил: — В начале девятого я находился в отеле в вашем обществе. Вскоре после восьми я вышел вместе с мистером Джейнсом на террасу и попытался успокоить его, но мне это не удалось, и я отправился на пляж. Потом я снова встретился с вами.
Чан перевел взгляд на Аллана Джейнса.
— Мистер Джейнс…
Аллан, посмотрев на часы, приблизился к инспектору.
— Мне кажется, вас смерть мисс Фен потрясла больше, чем кого-либо.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что вы любили ее.
— Кто вам сказал? — миллионер метнул на Тарневеро злобный взгляд.
— Это неважно. Вы просили ее стать вашей женой?
— Да. Послушайте, неужели это должно публично обсуждаться?
— Простите, я и сам заметил, что мои вопросы становятся нескромными. Мистер Бредшоу сообщил мне, что вскоре после половины восьмого вы находились на вилле.
— Да, это так.
— И вы хотели переговорить с мисс Фен?
— Совершенно верно. Но тема нашей беседы совершенно не касается вас.
Чан улыбнулся.
— Увы, приходится узнавать многое из того, что меня не касается. Мисс Фен ответила вам отказом, и вы решили, что в этом повинен Тарневеро. Вне себя от гнева вы ринулись в отель, чтобы посчитаться с ним. Итак, около восьми часов вы находились в холле отеля, и ваше счастье, что это было именно так.
— Я догадываюсь, о чем вы думаете. По-видимому, вам удалось установить, что убийство произошло в это время?
—Да.
Джейнс с глубоким вздохом облегчения бросил сигарету в пепельницу.
— Слава Богу! У вас имеются еще какие-нибудь вопросы?
— Когда вы покинули виллу?
— Примерно без четверти восемь.
— И не возвращались сюда в течение ближайшего получаса?
— Нет.
— Вы когда-нибудь бывали в Лос-Анджелесе?
— Никогда.
— Это все, сэр, — кивнул Чан.
— Благодарю вас. В таком случае я могу быть свободен? В полночь я отплываю на «Океанике».
