Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
от времени дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.
…Наш сосед Натан, прозванный «Кривым», в отличие от большинства носителей такого когномена* обладал полным набором глаз. Лет двадцать назад какая-то тварь изуродовала ему своими когтями правую половину лица, но повезло — зрения не лишила. Сейчас ему было немногим за тридцать, и теперь можно было уверенно подытожить: это «украшение» вряд ли чем помешало ему устроить свою жизнь.
Сосед успел жениться, завести одну за другой шесть дочек, и получить известность среди местных купцов, как честный и исполнительный работник. Он всегда готов был за сравнительно небольшие, но справедливые деньги, подрядиться на погрузку и охрану товара, помахать веслом, ну или взяться присматривать за животными во время короткого перехода в одно из ближайших поселений.
Местные купцы платили за такую работу чуть больше, чем она стоила на самом деле, просто потому, что это все равно было куда дешевле, чем брать кого-то на постоянной основе. Народ вокруг был хоть как-то пристроен, а те, кто нет — давно уже вымерли во время очередного голода или продались с головой, чтобы этого избежать. Конечно, если повезло найти хозяина, желающего потратиться.
Недоступен для предложений Кривой Натан был только некоторое время весной и осенью, когда занимался своим личным полем. Выращенные им самим «перловые» (ячмень) и гороховые каши, похлебки и супы — были основой семейного рациона. Даже в неурожайный год он умудрялся вырастить достаточно, чтобы не умереть с голоду. Если вырастало хоть что-то вообще.
— Мое почтение, сосед! — сообщил я всему честному семейству, что, как и ожидалось, проводило большую часть по-зимнему свободного времени у очага в тепле. — Хочу нанять кого-то из твоих дочерей. Нужно готовить и обстирывать 6–7 мужей, ну и присматривать за порядком в моей усадьбе.
— Ко-ого? — удивленно протянул сосед.
Судя по интонации, вопрос был скорее риторическим, и близким по замыслу то ли к русскому дворовому «Какого хр@на?», то ли к куда более приличному варианту, вроде «Что ты тут несёшь?» Одно было, несомненно: пока мое предложение не заинтересовало хозяина, но я слишком уж давно был в продажах, чтобы позволить так легко сбить себя с толку:
— Сегодня ко мне на подворье въедут жильцы. Ни я, ни мой потерявший ногу дядюшка, ни в состоянии, да и не собираемся готовить и обстирывать их. Поэтому согласен пригласить кого-то из работящих соседок и платить ей серебряный денье ежедневно. Задаток — плата за первую неделю. Если мои будущие жильцы передумают, и служанка нам не понадобится, девчонка сможет оставить монеты себе. За беспокойство…
Вместе с началом своей проникновенной речи, я отцепил от пояса кошель, полученный у наставника, медленно растянул завязки, и так же неторопливо принялся отсчитывать монеты из него.
Все они выглядели сильно не новыми, но ни обрезанных, ни как-то иначе попорченных монет там не оказалось, а значит, все они считались полновесными и могли служить законным платежным средством.
При схожести формы, материала, в общем-то, однотипных штампах и повторяющихся надписях, ни одна монета на другую не походила. Это были первые местные деньги, что я видел «вживую», а не извлекал их изображения из памяти, поэтому мне и самому искренне было интересно посмотреть и пощупать. Что я и проделал.
Взгляд соседа так и вовсе, как сфокусировался на моих руках, так безотрывно, словно приклеенный, и сопровождал появление на свет каждого нового кусочка серебра.
— Так что думаешь о моем предложении?
— А кого хочешь…позвать? — с трудом отвлекся сосед, судя по всему уже успевший привыкнуть к этой мысли и пересмотреть первоначальное отношение к ней.
— Мне вроде все равно, дочери же у тебя все работящие, но пусть будет, может быть, твоя старшая? Соланж, ты сама-то, что об этом думаешь?
Стрельнув глазами в сторону отца, она ответила довольно взвешенно и нейтрально:
— Если батюшка не против, то думаю, можно было бы попробовать. Нам серебро не будет лишним…
Недоверчиво глянув на подозрительно скромную и послушную дочку, сосед снова прикипел взглядом сначала к вернувшемуся на пояс кошелю, а потом и к моей ладони, которой я принялся равнодушно подбрасывать горсть глухо звякающих монет.
— Оно, наверное, и можно было бы, только как бы беды какой не вышло… Молодая, глупая, кто ее замуж потом возьмет, если мы с матерью не уследим за ее девством⁈
— Как так-то, — совершенно искренне удивился я, забывшись, где нахожусь, — ей же лет восемнадцать, и все еще девственница?
Лицо девушки полыхнуло смесью возмущения и недоумения, а вот Натан, который вообще-то мог и в морду дать, почему-то остался равнодушным. Хозяин лишь «попытался» изобразить неодобрение, впрочем, без особого старания.
Не дождавшись нужной реакции от отца, Соланж снова заговорила.
— Конечно же, я невинна! — строго сообщила она.
При субтильном телосложении, грудь ее набухла не меньше чем до условно «третьего размера», бедра заметно раздались, и все это — буквально с осени. В памяти Дирка, который в последние два года изрядно заинтересовался окружающими девицами, отпечатался совсем другой образ.
— Прости меня, уважаемый сосед, но советую тебе крепко запомнить это ее выражение лица!
— С чего это? — снова оживился тот.
— Всегда полезно знать выражение, с которым тебе врут, — продолжил я отжигать, уже понимая, что зарвался, но не в силах остановиться.
Сосед вдруг неожиданно заржал. Заливисто и с удовольствием:
— Эк ты ее припечатал, что дошли уже слухи? — отсмеявшись, он заговорил, неожиданно по-свойски, как с равным. — И не говорит ведь, кто это был. Хорошо хоть дитё не приключилось, так бы и вовсе позору не оберешься…
Опасаясь ляпнуть что-нибудь невпопад и все испортить, во время его речи я не разомкнул рта. Так и стоял, сохраняя на лице участливое выражение, и сдержанность оправдалась.
Сосед глянул с явным уважением и сообщил:
— Ладно, давай свое серебро. Я ее сейчас по-отечески наставлю — это наше семейное дело, и другим присутствовать не след, — а ты иди! Она придет немного позже…
Мы ударили по рукам, семь серебряных денье перекочевали в его мозолистую руку, и я покинул их дом, с удивлением осознав, что кажется, переживаю, как бы маг не передумал вселяться.
* * *
По возвращению назад я испытал самое настоящее дежавю* и легкий приступ паники. В доме была тишина, и лишь дядюшка сидел у очага и «тюкал» очередное полено.
— О, все отменилось? — сожаление сейчас скрыть не получилось бы даже у Станиславского.
— Нет, Дирк, все хорошо! — наставник понимающе улыбнулся и снова вернулся к работе. — Болтливый прохиндей ушел за своим хозяином и его имуществом. Сейчас они, наверное, все еще в трактире. Я его предупредил, что время к вечеру и из еды у нас только вчерашняя каша. Она,
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
