Зверь всхрапнул, изогнул шею дугой и пошел боком. Оказывается, Мишка, сам того не замечая, все сильнее натягивал повод, одновременно посылая его ногами вперед, пока конь в конце концов не возмутился непонятным поведением всадника.
– Прости, коняга, это я задумался немного. – Мишка наклонился вперед и потрепал Зверя по шее. – Ну не сердись, не сердись, я не нарочно. Сейчас полянку найдем, я тебе подпругу ослаблю, травки пощипать пущу, у меня и морковочка припасена – на хуторе пучок свистнул. Мелкая кража, конечно, но чего для друга не сделаешь? Ну не сердишься?
Зверь не сердился – перестал всадник дурью маяться, ну и ладно.
«Итак, сэр, на чем мы остановились? На том, что мистер Алекс надумал заделаться бароном. Так ведь не выйдет же ни черта! Младшей стражей, даже в полном составе и после, скажем, годового обучения, это дело не потянуть. Ратнинской сотней, вернее, тем, что от нее осталось, – тоже. Но допустим, получилось. Что с того? Мистер Алекс – чужак, доли в добыче ему не положено. А ему требуется не доля, а все! Как там Остап Бендер Шуре Балаганову ответил? «Я бы взял частями. Но мне нужно сразу». М-да, что-то вы, сэр, в своем анализе упускаете…»
– Господин старшина! Дозволь обратиться, младший урядник Филипп.
– Слушаю тебя.
– Урядник Василий велел передать, что нашлась подходящая поляна – трава, ручей, место удобное. Вон в той стороне.
– Стража! Слушай мою команду! За мной, рысью!
«Вот так, мистер Алекс, а вы можете беседовать с аборигеном, сколько вам будет угодно».
* * *
Алексей выехал на поляну, когда отроки уже спешились, ослабили подпруги и повели коней к ручью на водопой. Десяток Артемия остался в седлах, обеспечивая охрану, а Яков уже чиркал кресалом возле кучи валежника. Старший наставник спешился, отдал поводья Герасиму, словно тот уже стал его личным адъютантом, и не предвещающим ничего хорошего тоном предложил:
– Михайла, отойдем-ка.
Мишка, на всякий случай убедившись, что Немой рядом, не согласился:
– Говори здесь, нас никто не слышит – все делом заняты.
– Ты что творишь? Забыл, что командир может быть только один?
– Прекрасно помню. На хуторе командовал я, старшина Младшей стражи тоже я, а ты всего лишь наставник, хоть и старший. С места не тронусь, пока не узнаю: куда и зачем мы идем? Вообще, для чего весь этот поход затеян?
Алексей тоже покосился на Немого, чувствовалось, что у старшего наставника руки так и чешутся показать нахальному мальчишке «who is who», но не у всех же на глазах, особенно на глазах у Немого.
– Что-то ты поздно спохватился, старшина…
– Лучше поздно, чем никогда. Тридцать рыл на хуторе, согласен, случайность, но четверых ребят я уже потерял. Сколько и для чего я еще потерять должен?
– Ты меня допрашивать будешь? – Алексей снова покосился на Немого, с совершенно невозмутимым видом изображавшего из себя конную статую. – Приказа сотника для тебя не достаточно?
Это была еще не злость, но уже сильное раздражение, которое старший наставник не находил нужным скрывать, лишний раз подтверждая Мишкины подозрения – Алексей что-то задумал, а старшина Младшей стражи ему мешал и отнимал время.
– Я от сотника приказа не получал! – нахально заявил Мишка. – А если бы получил, то знал бы, куда и зачем мы должны идти… и почему ты так торопишься, тоже знал бы!
Последние слова старшины Младшей стражи, похоже, попали в цель – Алексей вроде бы и не шевельнулся, не потянулся к оружию, ничего не сказал, но… Мишка, которого старший наставник Младшей стражи каждый вечер индивидуально натаскивал в схватках на мечах, сразу почувствовал переход от раздражения к ярости. Лицо Алексея закаменело, глаза, будто дальномер, оценили расстояние до наглого мальчишки, кольчуга непонятным образом словно плотнее облегла тело.
И для Мишки, оказывается, уроки Рудного Воеводы даром не прошли – мир вокруг исчез, осталась только опасность впереди и напружинившееся собственное тело. Ноги, будто и не было на них обуви, ощутили все неровности почвы под ногами, позвоночник просигналил, что центр тяжести тела чуть смещен вправо и именно туда легче будет отпрянуть в случае нападения, левая рука «доложила», что она ближе к метательному ножу, чем правая, и успеет быстрее, зрение подсказало, что противнику будет мало одного шага, чтоб дотянуться невооруженной рукой, одновременно зафиксировав какое-то движение со стороны Немого.
И… все кончилось, не начавшись: внутри старшего наставника словно перекинулся какой-то тумблер: он мгновенно расслабился, досадливо передернул плечами и, в очередной раз покосившись на Немого, примиряюще пробурчал:
– Ладно! Поедим, успокоимся, потом поговорим… старшина.
Мишке это что-то напомнило, ощущение дежавю было буквально осязаемым. Старший наставник пошагал куда-то к кустам, а Мишка попытался поймать ускользающую мысль, но его сбил голос Дмитрия:
– Минь, чего это он?
– Откуда я знаю?
– Минь, ты вчера не видел… знаешь, когда он стражников пытал, у него точно такая же рожа была. Я уж подумал, что убивать придется.
– Андрей, – Мишка обернулся к Немому, – ты что-нибудь понял?
Немой пожал плечами, а из-за кустов, за которыми скрылся Алексей, вдруг раздался душераздирающий вопль. Мишка, Дмитрий и Немой разом кинулись в ту сторону, сзади слышался топот еще нескольких человек.
За кустами обнаружились Алексей и последний из десятников журавлевских «бойцов», которого использовали в качестве проводника при поисках места собрания христиан. Десятник валялся на земле с перерезанным горлом, а Алексей деловито обтирал засапожник о его одежду. Обернувшись к подбежавшим, Алексей поднял брови в преувеличенном удивлении и поинтересовался:
– Вы чего? Или он тебе еще зачем-то нужен был, старшина?
– Нет. – Выдавил из себя Мишка. – Не нужен. – Резко развернулся и пошел прочь.
«Едрит твою в наставника Младшей стражи! «Поедим, успокоимся!» Ты-то, падла, успокоительное уже до еды принял. Педагог, девять на двенадцать…»
– Чего уставились? – раздался из-за спины голос Дмитрия. – Покойника за тайные места потрогать охота? Пошли по местам!
* * *
– Мы кто? Мы – дружина боярыни Гредиславы Всеславны! – объяснял Алексей собравшимся вокруг него: Мишке, Немому, Анисиму и урядникам Младшей стражи. Наше дело – боярыню защищать, не допускать обиды, бесчестия или другого ущерба, а если такое случится, то возмездие вершить и справедливость восстанавливать!
«Сладко поете, мистер Алекс, прямо как в голливудском фильме: «Мы – морская пехота США, наша миссия – нести миру свободу и демократию!» Других забот у вас нет, кроме чести бабы Нинеи, прямо прослезиться от умиления хочется и утереться списком обид боярыни Гредиславы Всеславны, блин».
