Индюк.
Татцельвурм, или сокращённо просто Вурм, был общим другом Индюка и Костечкова, в остальном он ничем не выделялся.
— «Да?»— недоверчиво спросил Костечков.
— «Да, вот я видел фотки…»-
— «Ну дрочи на них, если видел!»— агрессивно перебил его Алексей.
— «Кост, ты чего, я так просто, к слову»-
— «Ты чё, крутым стал?»— настроение Костечкова было вновь испорчено. Сам он успел немного свыкнуться со тем, что Она ему отказала, но мысль о том, что кто-то из его знакомых на том же самом поприще одержал победу, всё равно была Алексею крайне неприятна.
Не прощаясь, он оставил растерянного Индюка на скамье, а сам направился в сторону дома.
Всё меньше снега оставалось вокруг, и всё интенсивнее грело солнце, готовя природу к новому сезону. Окружающая обстановка весеннего дня — люди, машины, блики света, — понемногу расслабляла Костечкова, отвлекая его от неудач. Не последнюю роль в этом сыграла опустошённая бутылка пива, которую Алексей походя запульнул в палисадник, вызвав возмущение пожилой женщины, ставшей свидетельницей бунтарского акта. Но для Алексея её упрёки были недостижимы, его влекло вперед солнечное пространство дороги. Опьянение, иллюминация, мягко поднимающееся желание спать складывались в плотное одеяло, пеленающее Костечкова, возвращавшегося с ночной смены.
У станции метро, мимо которой шла дорога домой, он внезапно увидел три фигуры, показавшиеся ему знакомыми. Подойдя ближе, он убедился в справедливости своей догадки. Перед ним были трое его знакомых: Васян Илитный, Слемминг Грув и Уильям Ли.
Конечно, всё это были псевдонимы, которые молодые люди сами себе и выдумали, но именно по ним он и привык к ним обращаться. Васян и Слемминг были одноклассниками Костечкова, а Уильям Ли познакомился с Алексеем посредством общих знакомых. Именно через Костечкова он и узнал о Васяне и Слемминге, с которыми впоследствии организовал свою собственную компанию, всё больше отдалявшуюся от Алексея, поскольку их интересы дрейфовали в сторону «хуйни» по классификации Костечкова. Но, несмотря на идеологический конфликт, Костечков пока ещё относился к ним, по большей части, нейтрально и при встрече мог перекинуться парой слов.
Уильям держал в руке телефон, от которого шли наушники: одно «ухо» слушал сам Уильям, а другое — Слемминг Грув. Последний напряжённо вслушивался, а первый, по своему обыкновению, без умолку говорил:
— «Вот сейчас будет место крутое, вообще бешеное… Да… Вот сейчас… после проигрыша… ещё чуть… А, не, не здесь… Не… Нет, ещё… Нет… Вот, после следующего квадрата… Во! Во! Во, начинается!»-
— «Да тихо, блядь!»— раздражённо огрызнулся Грув
Васян иронически усмехнулся, глядя на их препирательства.
— «Чё, ёпту, пацаны-пацанчики?»— с напускной непосредственностью поприветствовал их Костечков.
— «Здорова, Кост, вот маткор тут заебатый слушаем!»— бодро откликнулся Уильям.
Костечков неодобрительно покосился на клетчатое пальто Уильяма, из-под которого виднелись ноги в узких, по последней моде, чёрных джинсах.
— «Привет»— пробормотал Слемминг Грув, впадая в своё обычное индифферентное состояние.
Костечков неодобрительно покосился на дафлкоут и бордовую, по последней моде, шапку-бини Слемминга.
— «Здравствуйте»— формально поприветствовал Алексея Васян своим низким голосом.
Костечков покосился на Васяна, но тот, по своему обыкновению, был одет крайне заурядно, не по последней моде, и в этот раз неодобрение по поводу внешнего вида не было реализовано.
— «Маткор? Чё за залупа?»— решил поинтересоваться Костечков.
— «Да нет, не залупа никакая. Я вот прям дико недавно был по маткору, осенью на The Dillinger Escape Plan ходил, а сейчас вообще вот даже не маткор больше, а матграйнд слушаю»-
— «Слушай, матграйнд, это что-то с чем-то»— вкрадчиво проговорил Слэмминг Грув.
— «Да!»— вскричал Уильям, заставив случайных прохожих испуганно дёрнуться, — «Особенно вот Robinson, вот там альбом… название не помню, что-то про город! Мне дико нравятся там прям переходы от высоких, знаешь — виууууу — к низким, резким — тиа-да-дам! И вокал такой там, пиздец, вопящий! Как в эмовайоленсе прям!»-
Уильям имел обыкновение говорить быстро, увлечённо, изображая в лицах и звуках те или иные впечатления, стараясь, сделать как можно более выразительным для слушателей рисуемый им образ. Надо сказать, что далеко не всем это нравилось. Включая Алексея. Он мимоходом подумал о том, что странно видеть этих людей здесь в столь ранний час (Уильям и Васян жили совсем в других районах).
Уильям же продолжал взахлёб рассказывать о столь захватившем его разум жанре музыки:
— «Да, вот ещё The Heartland есть, там вообще вокал настолько надрывный, пиздец просто, там, сейчас включу, послушаешь…»-
— «Да я так не пойму, мне надо одному дома послушать»— сказал Слемминг.
— «Да блядь, у тебя так всегда! Это как я тебе шугейзинг советовал!»— разочаровано сказал Ли, ему всегда хотелось, чтобы люди переживали те или иные эстетические переживания именно в его присутствии.
— «Что за хуй-гей-инг?»— саркастически поинтересовался Костечков.
— «Ну жанр музыки такой — там My Bloody Valentine, Ride, Chapterhouse…»— простодушно ответил Уильям.
— «Loveliescrushing»— подсказал Слэмминг.
— «Во, точняк. Ещё A place to bury strangers тоже заебись вообще!»— снова воодушевился Ли, — «Вообще, моя любимая шугейзовая телега — это Sometimes у My Bloody Valentine. Но вот у Ride тоже есть песня, она именно про моё настроение сейчас, постоянно слушаю — «Kaleidosсope» называется. Там вообще клёво — I don’t wa-nt you to under-stand, You will ne-ver hold me in your hand. Сейчас поставлю…»-
Уильям выдернул штекер наушников из телефона, вознамерившись включить упомянутую им песню через динамик.
— «Да, блядь, не надо сейчас»— раздосадовано пробормотал Грув.
Васян снова иронично усмехнулся.
— «Да чё ты там всё каких-то пидаристов-визажистов слушаешь, надо нормальную музыку котировать!»— критически высказался Костечков, обращаясь к Ли.
— «Какие пидоры?! Ты вот сам кучу пидоров слушаешь!»— обиделся Уильям.
— «Слышь, охуел?! Кто пидоры?!»— возмутился Алексей.
— «Алекси Лайхо пидор, он ногти красит!»-
— «Он красит томушто у него рубка металла техничная, на гитаре партии быстро играются, и ему надо, допустим, следить за пальцами, поэтому и красит»— разъяснил подлинный порядок вещей Костечков.
Начинался серьёзный диспут, и одной обороной было не ограничиться, нужны были и наступательные действия. Костечков вспомнил, как когда-то они с Уильямом выдумывали себе блэк-металлические псевдонимы. Там было чем уесть обидчика в словесном поединке.
— «Слышь, а как ты тогда там назывался — Иштван Бёзе? Это типо «мелкий хуй» по-румынски значило ещё, да?» — уколол Уильяма Костечков.
— «Нихуя, не то значит, дебил, Кость- в-Очко-в»— парировал Уильям.
— «Слышь ты давно крутым стал?!»— Костечков подскочил к обидчику и толкнул его кулаком в плечо, — «Давай, блядь, поработаем в рукопашной»— и встал в боевую стойку.
Слемминг, глядя на это кисло скривился, а Васян флегматично хохотнул. За годы совместной учёбы они привыкли к причудам Алексея.
— «Да отвали ты»— Уильям явно не
