– Зотова, ты совсем прифигела?! Общаешься с Исаевым и молчишь! Когда успела его закадрить?
Надо же, какое возмущение в голосе. Прямо пышет праведным гневом. Исаев? Она про Макса? Похоже, Дашка знает о нем даже больше, чем я.
Тихонько, чтобы не потревожить домашних, наговариваю ей ответ:
– Кто такой Исаев?
Следующее голосовое от Фроловой не заставляет себя ждать:
– Не смешно! Я тебе подруга или кто? Встречаешься со своим генеральным и даже не намекнула! Я тебе про себя все рассказываю!
Меня окатывает горячей волной. Судорожно вбиваю название своей фирмы в поиск и захожу на официальный сайт. Открываю раздел «Контакты».
Черт! Максим Исаев, держатель контрольного пакета акций «Эвклаз-Групп». И фотка строгого Макса в стильном дорогом костюме. Вот это меня угораздило!
Надо будет спросить у Дашки, откуда такая осведомленность. Впрочем, она давно зависает на форумах, где обмусоливают богатеньких холостяков нашего города. Если он холостяк.
Вскакиваю и начинаю ходить вперед-назад. Становится ясно, кого так боялись сотрудники. Макса! Это он тот Гудвин, страшный и ужасный. От него трясутся поджилки у всех топ-менеджеров в нашей организации. Надо же! Мне он показался достаточно адекватным. И заботливым. Но я знаю его всего ничего, чтобы правильно составить мнение. И как теперь быть, как себя с ним вести? Во дела!
А чего я, собственно, боюсь? На работе мы с ним не пересекаемся: я – слишком маленький винтик в громадной машине. И о дальнейших отношениях речи нет. Подумаешь, поздравил соплячку с днем рождения!
Внезапно меня осеняет очередной «скакун», и я останавливаю свой марш по комнате. Подарок! Мой милый зайчик остался у него в машине. Надеяться, что сам привезет? Знает же, где живу. А он привезет, при полной квартире родственников. И объясняй потом, откуда у начальника мой подарок! Нужно договориться о встрече, забрать милашку. Или оставить его у Макса на время. Оставить насовсем – не вариант; он его просто выбросит. Зачем ему игрушки? А девчонки обидятся. Пусть погостит у него до удобного момента.
Я несколько раз строчу сообщение Исаеву, но стираю написанное – все не то. Все-таки, когда я не знала его статус, было намного проще: не было той робости, как сейчас. Где она была, когда я приставала к нему в автомобиле? Знай я заранее, что Макс – мой директор, или как там называется его должность, вряд ли бы осмелилась себя так вести.
В итоге я отправляю ему всего несколько слов, не надеясь на скорый отклик:
«У тебя мой заяц».
Макс отвечает практически сразу:
«Да, привезу. Созвонимся».
Вот и договорились. Встретимся, заберу ушастого – и все. Мы больше ничем друг другу не обязаны. Стоп! Это я так себя уговариваю, чтобы не втрескаться в Исаева? Не втрескаюсь. Сколько лет по Игорю слезы лила, и ничего, как отрезало. А Макс – блондин, слишком взрослый, толстосум. Пусть ищет себе «не школьницу».
Иду на кухню за очередным стаканом воды. Жажда неимоверная – точно от коктейлей, и тошнит в придачу. Больше никакого алкоголя, в его сторону даже не посмотрю.
Минералку я всю уже выпила. И из кранов нет воды. Просто великолепно! И что теперь, умирать от засухи? Тихо, на цыпочках пробираюсь к бабушке в комнату. У нее всегда в термосе есть чай; пусть теплый, но это живительная влага.
Утаскиваю ее термос, и уже у себя с наслаждением поглощаю терпкую жидкость прямо через металлический край. По возможности сжимаю зубы, как фильтр, чтобы не наглотаться травинок. Чай другой – не такой, как обычно. С последним глотком даже немного передергивает. Чего она туда намешала? Надеюсь, не валерьянки. Хотя какая разница: травки и травки. Хуже не будет.
Снова ложусь. Поворочавшись с боку на бок, решаю отбросить это бесполезное занятие. Достаю из шкафа одежду, в которой буду на семейном торжестве. Просто и лаконично, как я люблю: маленькое черное платье с короткими рукавами. В комплекте со шпильками было бы улетно, но мама не разрешит царапать ламинат каблуками. Все же напяливаю все на себя вместе со шпильками и красуюсь перед зеркалом. Неплохо! Так весной можно будет в универ бегать. Еще пару штрихов: бабушкин медальон будет тут кстати. Надеваю и его. Шик с отлетом! Да я красотка!
Если бы еще не мутило, было бы совсем зашибись! Я слышала от девчонок, какие бывают «вертолеты» после вечеринок, но чтобы было так плохо… Жуть! Даже руки посинели. Аллергия? Не надо было пить бабулин чай: только хуже стало. Лучше бы в супермаркет сгоняла за водой.
Покачнувшись, оседаю на кровать. Закрываю глаза – сплошь разноцветные круги. А затем темнота…
***
Жара такая, что пот течет по лицу, по закрытым глазам. Вытираю руками соленые капли. Силюсь открыть тяжелые, свинцом налитые веки. В очередной раз клянусь себе, что больше никакого алкоголя.
Почему так жарко? Наверное, от плиты: бабушка и мама готовят праздничный ужин. Чувствую легкий ветерок; он слегка холодит мокрые виски. Они еще и форточку у меня открыли? Продует же. Чириканье птиц. Воробьи или «звуки природы» по телеку?
Вот это меня вырубило, как в яму провалилась. Наверное, у бабули в чае были снотворные травки. Что ж, надо вставать и готовиться к новому дню и новым свершениям. Который час? Не будят даже. Шарю руками возле себя в поисках мобильника. Телефон не нахожу, но под рукой что-то твердое, не моя кровать – это точно. Я свалилась в беспамятстве? То-то неудобно лежать.
Перекатываюсь на спину и открываю глаза. Почему так ярко? Еще несколько мгновений, чтобы сфокусировать взгляд.
Расплывчатые силуэты. Тру руками веки. Трое мужчин смотрят на меня с интересом. Бородатые, сплошь заросшие лица, одеты непонятно во что, как разбойники из фильмов про Робина Гуда, еще и с огромными топорами наперевес. Вскакиваю, но удается лишь сесть: лезвие огромного тесака прижимается к моей шее.
Кричу что есть мочи, насколько хватает воздуха в легких. А вот и глюки пошли. Лютое комбо из травмы головы, Ольгиных коктейлей и бабушкиного чая. Или сплю? Глубокий вздох и новый вопль в надежде, что домашние услышат и разбудят. Конечно, это сон. Лето! Я не страдаю лунатизмом, чтобы в беспамятстве улететь в теплые страны!
– Заткни ей рот, Вильф! – нервно бубнит черноволосый. – На ее визг сбегутся орки со всей округи!
Глава 7
Тривинд, первый летний месяц
Вильф убирает от моего горла мачете. Или кинжал. Я не знаю названия этого ножика с длинным изогнутым лезвием. Широко расставив ноги, он нависает сверху и копошится в карманах своего камзола. Пользуясь его замешательством, подтягиваюсь чуть назад, скользя локтями по мокрой траве, перекатываюсь на бок в попытке встать и дать деру. Что бы тут ни происходило – или разум подбрасывает мне невероятные картинки, или это игра у ролевиков, историческая реконструкция, в которой я оказалась непостижимым образом, – инстинкт самосохранения велит мне бежать.
