потому что это приводит только к напряжению.
– Видимо, нужно дать Церкви настоящее, правовое положение в современных условия России, а не фиктивное? – сказал я.
– Эта двойственная политика и разногласия выразились и по отношению к Собору, по отношению к выборам Патриарха. А Куроедов лично – сторонник более твердой линии. Он настоял на том, чтобы было предписано открытое голосование и утверждение постановлений 1961 г. и чтобы Собор протекал по строго предначертанной программе.
– А другие ему возражали? – спросил я.
– Да, голоса раздавались, хоть и малые. Говорилось, что это вызовет протесты и вообще не пройдет. Многие ссылались на Ваше письмо, ведь его многим удалось прочитать в «самиздате». Но Куроедов ответил, что ручается лично, что ничего не произойдет, все промолчат, никто не вступится, – грустно произнес о. Всеволод.
Чтобы закончить мой пересказ этого разговора за ужином, хочу добавить, что от моего брата Игоря, который тоже был здесь, я узнал, что Краснов-Левитин осужден на три года и что он прекрасно держится на суде. Мой брат добавил, что он слышал о верующих Нарофоминска, которые судились с местной газетой, но проиграли процесс. Защитником их был Краснов-Левитин.
26 мая
На следующее утро, в среду, 26 мая, на Отдание Святой Пасхи, я предполагал поехать в церковь на литургию, но ко мне в номер позвонил о. Михаил Сырчин и попросил меня никуда из номера не отлучаться, так как митрополит Никодим хочет меня сегодня видеть. Отец Михаил сказал, что митрополит Никодим еще не приходил в Отдел и что они сами не знают его расписания на сегодняшний день, но как только он придет, они мне перезвонят. Пришлось ждать. Только около трех часов стало известно, что митрополит Никодим просит прибыть меня к нему в Отдел к 16 ч. 15 мин. дня.
Он принял меня у себя в кабинете Иностранного отдела в назначенное время. Предложил чаю.
– Прежде всего, – начал он, – решим срочные вопросы. Завтра Вознесение. Где Вы хотите служить сегодня всенощную, а завтра литургию?
Не желая слишком высказывать своих предпочтений, я сказал, что это для меня безразлично.
– В таком случае предлагаю Вам служить в Сокольниках. Это один из самых больших храмов Москвы, – сказал митрополит Никодим.
– Хорошо. Но, может быть, я буду там служить всенощную, а литургию где-нибудь поближе?
– Хотите у Ильи Обыденного? – спросил он.
– Раз Вы так спрашиваете, – ответил я, – тогда у Николы в Кузнецах, если это возможно (это церковь о. Всеволода Шпиллера).
– А почему же нет, конечно, возможно, раз Вы этого желаете, – сказал митрополит Никодим и тут же отдал соответствующие распоряжения.
После этого он приступил к делу.
– Владыко, – произнес он, – я читал Ваше письмо и должен сказать, что я с Вами не согласен.
– Почему?
– Во-первых, начнем с того, что Вы пишете о Причащении католиков. Это недостаточно животрепещущий вопрос, чтобы его поднимать и обсуждать на Соборе.
– Нет, я с Вами не могу согласиться, это очень важный вопрос, но я готов принять Ваши доводы, что есть более срочные вопросы, и поэтому я не буду на Соборе возбуждать темы о Причастии римо-католиков. Оставим это и перейдем к другим. Вы можете определенно заверить, что на Соборе не будет «единой кандидатуры», за которую все будут вынуждены голосовать, и что будет выбор? – прямо спросил я его.
– Вот Вы пишете о единой кандидатуре. Откуда Вы взяли? Никакой «единой кандидатуры» нету! – воскликнул митрополит Никодим.
– Как откуда? Из официальной информации, присланной нам и подписанной митрополитом Алексием Таллиннским! Там буквально говорится о предложении выдвинуть только одного кандидата, – сказал я.
Лицо митрополита Никодима сморщилось, он сделал гримасу, будто бы проглотил что-то противное.
– Это все митрополит Алексий путает. Пока информационные бюллетени редактировались нашим Отделом, они, по крайней мере, были точными и понятными. А с тех пор, как под предлогом предстоящего Собора редактирование их взял на себя митрополит Алексий, в них ничего нельзя понять. Составляются безграмотно. Просто стыдно читать! – митрополит Никодим настолько разволновался, что встал из-за стола и подошел к окну. – На самом деле никакой обязательной «единой кандидатуры» не будет. Каждый сможет свободно голосовать за кого хочет…
– Хорошо, – сказал я, – потому что сообщение о единой кандидатуре вызвало у нас всеобщее возмущение и негодование. Вы, значит, определенно можете нас заверить, что на Соборе не будет речи о «единой кандидатуре» и что будет выбор?
– Могу, – ответил митрополит Никодим, – но сами посудите, мы много обсуждали между собой, кто может быть избран в Патриархи. И кроме Пимена, никого не могли найти подходящего. Если Вы знаете – указывайте. Вот, берите календарь, в нем портреты всех епископов, выбирайте сами, говорите, кто из них, будучи старше пятидесяти лет, был бы подходящим для выбора Патриархом?
Сказав «старше 50 лет», митрополит Никодим исключил из возможных кандидатов себя и таких членов Синода, как митрополит Таллиннский Алексий и Киевский Филарет. С этим я был согласен, и это облегчало разговор. Тем не менее, я был поставлен в затруднение вопросом митрополита Никодима. Во-первых, потому что мне не хотелось называть такие имена, как архиепископ Ермоген или Павел Новосибирский, чтобы не компрометировать их и не раскрывать преждевременно свои карты перед митрополитом Никодимом, ведь я не выяснил еще из общения с другими епископами, насколько реальны и возможны эти кандидатуры. Впрочем, сказав «возьмите календарь», митрополит Никодим тем самым исключил кандидатуру архиепископа Ермогена, так как он, находясь на покое, не был помещен в Патриаршем календаре последних годов. Архиепископа Павла я не хотел упоминать также потому, что предвидел, что услышу в таком случае от митрополита Никодима все эти пошлости о ревизии из-за «безнравственного поведения» по жалобам как церковных, так и гражданских властей. Этим обвинениям я не верил и считал, что они подстроены, чтобы помешать архиепископу Павлу выступать на Соборе. Но главное, я сам в глубине души по разным причинам не считал ни их, ни каких-либо других архиереев подходящими, во всяком случае, более подходящими, чем митрополит Пимен.
Все же я сказал митрополиту Никодиму:
– А чем же не подходит владыка Антоний Минский? Ему, правда, всего 47 лет, но это небольшая разница. Хороший, культурный архиерей, управляет удачно большой епархией в 425 приходов, значит, имеет опыт.
Митрополит Никодим засмеялся в ответ:
– Что Вы, Владыко, какой же он Патриарх? Сами знаете.
Должен сказать, что, зная робость и слабохарактерность архиепископа Антония, я внутренне согласился с митрополитом Никодимом, не стал ему возражать, а только сказал:
– Владыка Леонид Рижский тоже как будто подходящая фигура…
На этот раз лицо митрополита Никодима выразило почти негодование.
– Да Вы
