снимают дом на той же улице, что и их предполагаемая жертва, подружились с ним, совершили пару честных, но очень мелких сделок, всегда используя резервные фонды, где могло лежать даже несколько сотен, и таким образом добились доверия.
Затем бразильские и парижские бриллианты, которые, если вы помните, были настолько совершенны, что требовался химический анализ для подтверждения их истинности. Парижские камни проданы – не в конторе, конечно – вечером, после обеда и большого количества вина. Бразильцы мистера Кнопфа были прекрасны, безупречны! Ведь мистер Кнопф – известный торговец алмазами.
Мистер Шипман совершил покупку – но с наступлением утра пришло бы время здравого смысла, выплату по чеку задержали бы до предъявления, мошенников бы поймали. Не годится! Эти изысканные парижане не собирались отдыхать в сейфе мистера Шипмана до утра. Последняя бутылка портвейна 48-го года, наполненная сильнодействующим снотворным, обеспечила мистеру Шипману возможность спокойно спать всю ночь.
Ах! Запомните все подробности, они поистине замечательны! Письмо, отправленное в Брайтоне хитрым мошенником самому себе, взломанный стол, разбитое стекло в его собственном доме. Слуга Робертсон – на страже, а сам Кнопф в рваной одежде пробрался в № 26. Если бы в тот момент не появился констебль D 21, ранним утром не разыгралась бы захватывающая комедия. Во время инсценированной драки алмазы мистера Шипмана перешли из рук бродяги в руки его сообщника.
После этого заболевший Робертсон лежит в постели, ожидая возвращения хозяина – кстати, никого не поразило, что ни один человек не видел, как мистер Кнопф возвращается домой, хотя он наверняка приехал бы в кэбе. В течение следующих двух дней один и тот же мужчина играл двойную роль. На это не обратили внимания ни полиция, ни инспектор. Вспомните: они видели Робертсона только тогда, когда он лежал в постели с сильной простудой. Но Кнопфа требовалось освободить из тюрьмы как можно скорее – двойная rôle[30] не могла продолжаться слишком долго. Отсюда и история об алмазах, найденных в саду дома № 22. Хитрые мошенники догадались о том, что в жизнь будет воплощён традиционный план, и подозреваемого пригласят посетить место, где спрятана добыча.
Воры всё это предвидели заранее, и Робертсон постоянно был начеку. Заметьте, бродяга на какое-то время остановился на Филлимор-Террас, раскуривая трубку. Сообщник, пребывавший настороже, по этому сигналу отодвинул засовы садовых ворот. Через пять минут Кнопф оказался в доме и сидел в горячей ванне, избавляясь от грима нашего друга-бродяги. Вспомните, что детектив в тот момент опять-таки его не видел.
На следующее утро мистер Кнопф, обзаведясь чёрными волосами, бородой и всем остальным, снова стал самим собой. Вся уловка заключалась в одном простом искусстве, которым эти два хитрых негодяя овладели в абсолютном совершенстве – искусстве подражания друг другу.
Вероятно, они братья – скорее всего, братья-близнецы.
– Но мистер Кнопф…– начала Полли.
– Что ж, загляните в Указатель торговых фирм; вы увидите торговцев алмазами «Ф. Кнопф и компания», расположенных по какому-то адресу в Сити[31]. Поспрашивайте об этой фирме у других торговцев; вы услышите о её незыблемом положении на прочном финансовом фундаменте. Хи! Хи! Хи! И она этого заслуживает, – добавил Старик в углу, затем подозвал официантку, получил чек и, взяв свою потрёпанную шляпу, быстро исчез из магазина вместе с верёвкой.
ГЛАВА VII.
ТАИНСТВЕННОЕ УБИЙСТВО В ЙОРКЕ
Старик в углу сегодня утром казался особенно бодрым — он выпил два стакана молока и даже позволил себе такую роскошь, как второй кусок сырного торта. Полли поняла, что ему явно не терпится поговорить о небезызвестных ей преступлениях, поскольку он время от времени исподтишка бросал на неё взгляд, доставал свой шнурок, завязывал и развязывал бесчисленные узелки и наконец, вынув из кармана бумажник, положил перед нею несколько фотографий.
— Вы знаете, кто это? — спросил он, указывая на одну из них.
Полли взглянула на снимок. На нём была женщина — не красавица, но очень миловидная, похожая на ребёнка, с каким-то странным, грустным и необыкновенно притягательным выражением огромных глаз.
— Это леди Артур Скелмертон, — сказал Старик, и Полли мгновенно вспомнила странную трагическую историю, которая разбила сердце любящей женщины.
Леди Артур Скелмертон! Это имя напомнило девушке одну из самых запутанных и таинственных страниц в анналах нераскрытых преступлений.
— Да. Грустная история, — сказал Старик, как бы отвечая её мыслям. — Если бы не идиотские промахи полиции, это дело раскрыли бы в два счета и страсти бы улеглись. Вы не будете возражать, если я напомню, с чего все началось?
Она молчала, и он продолжил, не дожидаясь ответа:
— Это случилось во время Йоркской недели скачек, когда в тихий кафедральный город приезжают всякие подозрительные субъекты, которые выуживают деньги у законных владельцев. Лорд Артур Скелмертон, небезызвестная личность в лондонском обществе и среди букмекеров, снял один из красивых особняков неподалёку от ипподрома. Он выставил свою лошадь — Перчика — на Иборский гандикап[32]. Перчик победил в Ньюмаркете, и его шансы никто не ставил под сомнение.
Если вы бывали в Йорке, то наверняка знаете особняки, выходящие на дорогу, которую горожане называют Подъёмом; их сады тянутся до самого ипподрома, оттуда великолепно видны все беговые дорожки. Один из этих особняков — «Вязы» — и снял на лето лорд Артур Скелмертон.
Леди Артур приехала незадолго до начала скачек со своими слугами. Детей у неё не было, но зато имелось множество родных и друзей в Йорке; она была дочерью старого сэра Джона Этти, кофейного короля, сурового квакера, который, как говорили, никому не позволял запускать руку в свой кошелёк и весьма неодобрительно относился к тому, что его зять-аристократ имел пристрастие к игорным столам и букмекерским конторам.
За красивого молодого лейтенанта, служившего в полку ***ских гусар, Мод Этти вышла против воли отца. Но она была единственным ребёнком, так что, поворчав и посердившись, сэр Джон, боготворивший дочь, уступил её прихоти и неохотно дал согласие на брак.
Но, как истинный йоркширец, он был достаточно проницателен и сразу понял, что не только любовь побудила молодого графа жениться на дочери торговца кофе. И старик решил: раз уж лорд Артур женился на Мод из-за её богатства, то пусть богатство, по крайней мере, обеспечит ей семейное счастье. Отец отказался выделить леди Артур какой бы то ни было капитал, потому что деньги, несмотря на самый безукоризненно составленный брачный контракт, неизбежно, рано или поздно, перекочевали бы в карманы букмекеров.
