Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 14
домой, его одежда была вся разноцветная, в волосах иногда виднелись белые пятна. Мы узнавали его издалека, с балкона, потому что от него пахло свежей краской.
Иногда он брал нас к себе на работу. Тогда мы целый день ждали его, свернувшись калачиком где-нибудь в углу комнаты, стараясь не мешать. Каждый раз, когда мы входили в один из тех домов — ветхих, тёмных, заброшенных, — он разрешал нам бегать туда-сюда в поисках старых запахов в углах и шкафах. И каждый раз, когда спустя несколько дней мы покидали дом, он был белым и светлым — можно даже сказать, сияющим.
***
Однажды Павел привёл домой девушку, чтобы познакомить её с нами. Он сказал, что её зовут Мария и что она очень любит собак. Это была чистая правда! Люди, которые любят собак, всегда разрешают себя лизать, гладят нас, обнимают и прижимаются своим носом к нашим носам. А люди, которым собаки не нравятся, сразу вытирают руки, отворачиваются, поджимают губы, и на лице у них такая гримаса, будто им противно даже дышать тем воздухом, которым дышим и мы.
***
Павел заметно повеселел. Дома по вечерам он стал играть более весёлые мелодии. Иногда девушка оставалась на ужин, и тогда они разговаривали и смеялись допоздна, пока мы с Мятой не засыпали, а по утрам Мария играла с нами и разрешала себя лизать.
***
Однажды, когда мы с Павлом возвращались домой после работы, мы снова проходили мимо дома Мирека. Было очень темно. Я заскулил.
— Что с тобой, Пёсик? — спросил Павел.
Он, кстати, не мог похвастаться особым воображением по части имён, так что меня называл Пёсиком, Мяту — Собачкой. Я был согласен на Пёсика, лишь бы меня не называли больше никаким другим именем, кроме моего настоящего — Мох.
Павел присел, чтобы погладить меня. Я посмотрел в сторону дома и залаял.
— Да что ж такое с тобой происходит, в конце концов? — пробормотал он и побрёл вниз по улице.
Я ужасно злился из-за того, что не мог попросить о помощи. Не мог рассказать, что нашёл своего мальчика. Всё, на что способна собака, — это сделать грустную морду и заскулить. Но в таких ситуациях люди просто думают, что у тебя глисты, и ведут к ветеринару.
Как же плохо они нас понимают! Могут всего-навсего распознать, что мы довольны, если виляем хвостом и приподнимаем уши, или что мы грустим, если скулим. Но как же объяснить им, что прямо там, за забором, я нашёл мальчика, который жил со мной до того, как упала бомба и всё разрушила?
Смириться со своей беспомощностью нелегко. Тебе кажется, что если будешь очень, очень пристально смотреть человеку в глаза, он тебя поймёт. Но увы, это совсем не так.
***
В те времена Павел был весёлым, а я грустным. Я напоминал засохшее растение, которое давно никто не поливал. Мои уши свисали, как сухие листья. Кажется, никто, кроме Мяты, не понимал меня.
Однажды утром Павел красил в красный цвет стены парикмахерской. Я и Мята с ним не остались, потому что внутри было слишком много запахов. Там пахло не только краской, но и женскими духами, лосьонами и кремами, и у нас голова шла кругом. Мы устроились в парке неподалёку — грелись на солнышке, вдыхали аромат пожелтевшей травы. Краем уха мы слышали, как Павел напевает за работой, как переговариваются между собой люди в очереди за рыбой, как кто-то на третьем этаже разговаривает по телефону, как какой-то ребёнок прыгает по лестнице, как люди проходят мимо парка и какие разные у них походки, как жужжит шмель и шуршит листьями белка. Было так приятно просто лежать и слушать...
Но для нас, собак, всё может измениться в одну секунду. Только что мы нежились на солнце, и вдруг глаза расширяются, взгляд впивается в одну точку, ноздри раздуваются, а лапы поднимают нас сами по себе — на случай, если придётся бежать. Так произошло и тогда, в парке.
С того места, где мы лежали, была видна широкая улица, а на углу улицы — огромное здание, от которого исходил запах детей, учебников и грифельных досок.
Сквозь яркий солнечный свет за стеклом далёкого здания я увидел Янинку.
Она ли это? Сначала я подумал, что мне померещилось. Но мы, собаки, если очень постараемся, можем видеть на большом расстоянии. Люди неправильно думают, что мы познаём мир только по запаху.
Я увидел Янинку и сразу же потерял из виду. Может, я просто сходил с ума?
Я опять лег. Успокоился. Подумал, что это был мираж.
Мята смотрела на меня. Она знала: я постоянно что-то искал. И, кажется, понимала, что сейчас моя пропажа нашлась.
Или нет?
Или да?
Ведь однажды, в этих же местах, я уже различал слабый, едва уловимый запах Янинки...
Издали я видел, как дети вышли во двор огромного здания. До меня доносились их разговоры, крики, смех. Я чувствовал запах многих, очень многих детей, и среди них — запах моей девочки.
Может, я действительно сошёл с ума, но уже ничего не мог с собой поделать. Я бросился в парикмахерскую, подбежал к лестнице, на которой стоял Павел, и громко залаял. Он пытался меня успокоить, но не тут-то было: я прыгнул раз, потом ещё раз и ещё, пока не ухватился зубами за его штаны.
— Да что ж ты творишь?
Я как следует потянул за штанину, Павел потерял равновесие, упал и выругался. Сам не знаю, как я успел увернуться, чтобы банка с краской не опрокинулась прямо на меня. На полу расползалось красное пятно.
И тут Мята сделала то, о чём я всегда буду помнить: она поверила мне.
Она поняла, что я не шучу, что это совсем не игра, что я бы не стал просто так приставать к Павлу, что это для меня важно. Мята прибежала следом за мной. И пока Павел, отряхиваясь, поднимался с пола, она тоже лаяла и кусала его за штанину, чтобы он наконец понял, чего я хочу. Тем временем я метался к двери и обратно. Так мы, собаки, говорим людям, чтобы они бросили все дела и следовали за нами. Мята вместе со мной лаяла и бегала туда-сюда.
Павел присел передо мной на корточки и посмотрел на меня добрым внимательным взглядом. Люди умеют так смотреть, когда хотят понять нас, собак. Такое случается нечасто, и не все люди на это способны. Моменты единения собаки и человека — особенные, волшебные...
Это волшебство случилось и с нами.
***
Я выбежал на улицу, Павел за мной.
— Что с тобой, Пёсик? Куда ты? — спрашивал он.
Я просто мчался вперёд, время от времени оглядываясь на Павла. Мне незачем было ему отвечать, потому что в тот момент мы стали одним целым. Между нами натянулся невидимый поводок, и это я вёл его, а не он меня.
Мы приблизились к зданию на углу улицы, взбежали вверх по ступеням и оказались в просторном коридоре. Я собирался мчаться дальше, но внушительных размеров мужчина преградил нам путь. Павел схватил меня за шиворот, чтобы остановить. Мята тоже остановилась.
Павел стал разговаривать с тем мужчиной. У него были седые волосы и от него пахло потухшим огнём. Я никак не мог смириться с тем, что мне помешали вот так, в самом конце моего длинного пути, когда я почти достиг цели! Не мог поверить в то, что Павел заставит меня отступить. Недолго думая, я выскользнул из его пальцев и побежал дальше.
— Остановите его! — закричал седой мужчина. — Он перепугает детей!
Но я был в двух шагах от моей девочки. Той, у которой волосы пахли специями. Той, которая сама пахла воскресными утрами и щекоткой.
Янинка играла в мяч с другой девочкой и сразу не заметила меня. Когда я бросился на неё и повалил на пол (а я должен был это сделать, потому что она выросла и, даже стоя на задних лапах, я уже не доставал до её лица), она немного испугалась.
Сначала она закричала
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 14
