Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 14
и попыталась меня сбросить. В тот момент я подумал, что, возможно, она меня не узнала. Или я действительно сошёл с ума и ошибся? Но вскоре стало ясно: всё происходит по-настоящему. Иначе откуда девочка могла бы узнать моё имя?!
— Мох! — закричала она. И приговаривала дальше: — Мох! Мох! Мой малыш! Что ты тут делаешь? Откуда ты взялся? Где же ты пропадал?
Она обнимала меня, целовала, ласкала... Вы даже не представляете, каково это, когда тебя вновь называют по имени.
Вдруг Янинка подняла глаза и огляделась. Мне показалось, она кого-то ищет. Может, она надеялась увидеть Мирека? Или мужчину с запахом табака и краски? Или женщину, которая пахла цветами и лимонным пирогом? Но никого из них рядом не было. Никого, кроме незнакомого ей мужчины и чёрной собачки.
И тогда Янинка расплакалась. Она радостно сжимала меня в объятиях, но при этом горько плакала. Я вилял хвостом, потому что был счастлив, и скулил, потому что боялся опять её потерять — так же, как потерял Мирека.
Глава 14. Мята знает, что меня угнетает
Нас проводили в кабинет, где уже ждал худой долговязый мужчина. На шее у него висел галстук, а на голове не было волос. На стене за ним висели флаг и портрет какого-то другого мужчины в очках, на вид весьма дружелюбного.
— Господин… — начал человек в галстуке.
— Павел. Павел Едлик.
— Полагаю, вы знаете, что находитесь в детском интернате и что эта девочка, Янинка, во время бомбёжки потеряла своих родителей и младшего брата.
— И, видимо, собаку. Но собака здесь, она выжила, — добавил Павел, указывая на меня.
Я старался быть тише воды ниже травы. Хотел показать, что я воспитанный пёс.
— Без сомнения, девочка его узнала, — кивнул долговязый мужчина. — Представляете, она как-то рассказывала про свою собаку. Точнее, когда она попала сюда, то не говорила совсем. Долгое время мы даже имени её узнать не могли. И когда вдруг удалось её разговорить, первым делом она рассказала о собаке. И нарисовала маленького чёрного пса, похожего на вашего. Я потом найду для вас её рисунки. Это невероятное совпадение и огромная удача, что они снова встретились.
— Да уж, собаки — они такие... — задумчиво протянул Павел. — Для девочки очень важна эта встреча. Вы же видели, что произошло, когда мы попытались его увести. Девочка ни на секунду не могла выпустить его из объятий.
— Вы правы, Павел. Однако обращаю ваше внимание на то, что в интернате собаки запрещены. У нас и для детей-то мест не всегда хватает. После этой ужасной войны.
— Есть ли хоть какая-то возможность для них…
— Иногда видеться? — закончил за Павла мужчина в галстуке. — Конечно. Девочке уже исполнилось восемь, и детям такого возраста мы обычно разрешаем видеться с родственниками, если ребёнок сам об этом просит.
— Но я не знаю эту девочку. Я хочу сказать, я не знал её раньше, до сегодняшнего дня.
— Да, я понимаю. Но самое главное — это сама девочка и, с вашего позволения, эта собака, — сказал долговязый мужчина. — Если она будет рядом со своим питомцем, то быстрее восстановит силы и вернётся к нормальной жизни. Поверьте мне, этому ребенку многое пришлось пережить. Если захотите забирать её на выходные, мы не станем вам мешать.
— Отлично! — радостно воскликнул Павел и посмотрел на меня.
— Извините, я должен задать несколько личных вопросов, — продолжил мужчина. — Есть ли у вас работа? В каких условиях вы проживаете? Прежде чем отдать вам девочку, мы должны удостовериться в её безопасности.
— Да, у меня есть работа. Я живу недалеко отсюда. С этой собакой нас связывают особые отношения. История длинная, но мне хотелось бы вам её рассказать.
Они говорили, говорили и говорили. А потом худой человек в галстуке вдруг присел рядом со мной и сказал мне:
— Твоя девочка тоже многое перенесла. Вы нужны друг другу.
И когда он говорил, глаза у него были влажные.
Иногда люди не хотят плакать по-настоящему и плачут только наполовину.
***
Каждое воскресенье Мария заезжала за нами, и мы вчетвером отправлялись в интернат. Я и Мята были чистые, причёсанные и, конечно, на поводках. Мы забирали Янинку из интерната и проводили весь день вместе. Зимой мы садились на поезд и ехали к замёрзшему озеру кататься по льду. У Янинки были коньки, а мы с Мятой отталкивались ото льда когтями и скользили на четырёх лапах. Весной мы стали ездить в деревню. Я быстро понял: бегать, прыгать, бросаться шишками, валяться на земле — всё это было Янинке ещё нужнее, чем нам. Когда шёл дождь, мы оставались дома. Люди втроём стряпали на кухне, а потом Янинка и Павел вместе играли на пианино.
Я легко догадался, в какие дни мы ездим к Янинке. Даже не нужно было, чтобы Павел мне об этом сообщал. В каждый из таких дней я вставал пораньше и выбегал на улицу, в нетерпении вынюхивая Марию издалека, виляя хвостом и лая от счастья.
Но несмотря на счастливые моменты, я очень грустил. Думаю, Павел даже не догадывался об этом. Одна только Мята понимала меня. Я страдал оттого, что никому не мог рассказать: Мирек жив, я видел его, и хотя во время бомбёжки ему было всего три года, он узнал меня и помнил моё имя...
А что если, когда мы с Янинкой будем бегать между деревьями, я вдруг остановлюсь и начну скулить? Поймёт ли она, о чём я хочу рассказать?
***
Когда опять наступили жаркие дни, мы с Павлом снова пошли в кабинет к долговязому мужчине. На этот раз я разглядел его тонкие уши, будто крылья бабочки. На шее у мужчины опять был галстук.
— Ну что же, Павел, мы получили ваше письмо, — произнёс он, подняв взгляд от чернильницы на своём столе.
— И? — чуть приподнялся со стула Павел.
— К сожалению, законы нашей страны не позволяют усыновление неженатым мужчинам. Возможно, это несправедливо, и я с этим не согласен, но я не в силах ничего изменить. Ведь у вас нет семьи…
— Да, я не женат.
— Вот видите, в этом вся проблема. В остальном, должен вам сказать, мы узнали вас с лучшей стороны и не стали бы препятствовать. Мы видим, что между вами и девочкой сложились замечательные отношения. И дело даже не в том, что теперь она счастлива. Ко всему прочему (и я не знаю, как вы этого добились), она стала всерьёз интересоваться музыкой. Вы точно маляр?
— Сейчас да. Но я умею играть на пианино. И девочке это нравится.
***
Я не всегда понимаю человеческий язык, но умею читать по лицам. Сначала я подумал, что тот худой мужчина сообщил Павлу какие-то нерадостные новости. Но пока мы с Павлом спускались по лестнице к выходу, он был какой-то слишком довольный, улыбался и гладил меня. А потом, на улице, он шёл так, как ходят очень счастливые люди.
***
Мария и Павел поженились, как только настала пора грибов и алых закатов. И вскоре Янинка переехала к нам насовсем. С тех пор наш дом стал самым счастливым домом во всём мире! Но я упрямо продолжал думать о Миреке. О том, что он жив. И о том, что я никому об этом не рассказал.
Однажды зимним вечером Павел стал что-то долго и старательно мне объяснять. Ну, знаете, как объясняют люди, когда думают, что мы на самом деле всё понимаем. А потом он приложил меня ухом к животу Марии. Я услышал биение маленького сердечка! Тогда я завилял хвостом, схватил Павла зубами за рукав рубашки и изо всех сил потянул, призывая следовать за собой.
— Что с тобой? Что случилось?
Я хотел, чтобы он подошёл к камину, где лежала Мята. Хотел, чтобы он тоже приложил ухо к её животу и услышал то, что слышал я сам всего несколько
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 14
