Каролине дайте поспать спокойно. Без вас, обалдуев!
Скрипя зубами, мужчина махнул рукой, я видела это по тени на стеклянной двери. Недовольно и гневно он рявкнул:
— Ладно! Но охрану я все равно не уберу. Пусть как стояли вокруг палаты, так и стоят! Переживут ваши клиенты, спокойней спать будут.
Шаги Орлова начали удаляться, тикая у меня в голове монотонно и расслабляюще. Странная нега накатила, утягивая в объятия снова. Быстро и бескомпромиссно. Засыпая, я пыталась запомнить образ ребенка из сна, но теперь он казался размытым и не четким.
«Ничего, — усмехнулась я про себя. — Скоро увидимся вживую!»
* * *
Аромат сладких роз щекотнул нос, заставляя поморщиться. Я потянулась рукой к лицу, но не смогла дотянуться, что-то ее удерживало. И все же чужой палец почесал нос нежно и бережно. В панике резко распахнув глаза, я увидела нависающего надо мной Владимира.
— Доброе утро, девочка, — прошептал он, и по телу прошла дрожь.
Лицо его непривычно осунулось, казалось белее мела. Привычно идеально уложенные волосы теперь были взлохмаченными и сальными. Черные глаза впервые не пугали, хотя из-за лопнувших капилляров белок залился краснотой.
— Тебе нравятся розы? — внезапно спросил Владимир, так и не получив от меня ответа. — Доктор разрешил принести цветы.
Немного приподняв голову, я обернулась вокруг и ахнула от шока: тонны пышных букетов располагались в ведрах на полу, тумбочках и даже смежных кушетках.
— Я люблю ландыши, — выпалила не подумав, но мгновенно исправилась, с опаской бросив взгляд на Орлова: — Но эти розы великолепны, благодарю.
На мужчине была черная мятая рубашка, неприятный запах от которой бодрил не меньше цветов. Черные джинсы не спадали только благодаря туго затянутому поясу, потому как невооруженным взглядом виделось, как сильно похудел Орлов.
— Сколько я спала? — в ужасе сорвалось с губ, в панике я пыталась найти хоть один календарь в комнате, или хотя бы часы.
— Три дня, — присев на край кушетки, он так осторожно провел кистями по моей щеке, словно я треснувшая фарфоровая кукла, разваливающаяся буквально в руках. Глаза его казались распахнутыми больше прежнего, в них я видела свое отражение, словно в зеркале. Изучая меня, будто впервые, Орлов шептал: — С Антоном все отлично, в рубашке родился. Небольшой ушиб, а отключился от страха. Ребенок в порядке, ты тоже. Придется провести какое-то время в больнице на сохранении, но вам с дочкой больше ничего не угрожает.
— Дочкой? — бровь удивленно вздернулась.
— Прости, — шикнул Владимир, скривившись, будто от дольки лимона, — делали УЗИ, посмотрели пол ребенка. Ты должна была узнать первой.
— Владимир, — улыбнулась я, положа ладонь на живот, — у нас будет не дочь, а сын. Я это точно знаю.
Орлов опустил взгляд на мой живот, но вид торчащего катетера из моего тела заставил того почернеть, прикрывая глаза на долю секунды. С тяжелым вздохом он скользнул пальцами по моему телу, накрывая мою руку своей.
— Это не важно, Каролина. Главное, что будет, — отрезал тот, пространно глядя в окно.
— Я понимаю, — вынужденно кивнула. — Это уникальная для тебя возможность заиметь наконец единокровного ребенка.
— Нет, — усмехнулся тот, качнув негативно головой. — Дело не в этом. Я ведь обещал тебе, помнишь? Что с ним ничего не случится? Я не мог тебя подвести.
Благодарно улыбнувшись, я согласно кивнула, и тут же улыбка непроизвольно сползла. Ведь все, что привело к выкидышу, — было следствием поведения мужчины. Он словно убирал за собой мусор, устранял последствия собственного поведения. Я не желала произносить этого, была слишком слаба, но Орлов прочитал все без слов, глаза его стали темнее тучи.
— Прости, — шепнул он, и я вздрогнула, по телу прошел холодок.
— Я ведь уже сказала, — нервно протараторила, — что не нуждаюсь в УЗИ. Врач ошибся…
Орлов сглотнул вязкую слюну, будто собираясь с мыслями. Меня пугала его сосредоточенность и неуверенность, он будто боялся чего-то, страшился сам себя. Когда он наконец произнес, меня окатило ступором:
— Нет, девочка. Прости, что ты сейчас здесь. Я принимаю эту вину. И в том, что Антон пострадал… Мое доверие к бывшей жене оказалось самой главной ошибкой в жизни.
Во рту резко пересохло, голова закружилась. Нервно моргая, я не могла связать извинения с тем Владимиром, которого знала и любила. Передо мной сидел другой человек, незнакомый.
«Быть может, — подсказал внутренний голос, — ты еще спишь?»
— Валентина, — только и смогла выдать из себя хриплым голосом, — еще жива.
Орлов встрепенулся, выровнялся по струнке. Наклонившись надо мной, он отчеканил от зубов злобно и жестоко:
— Ее труп выловили в реке. Я лично его опознавал. Так что тебе не о чем переживать, Каролина.
— Но… — задумавшись, я вспомнила странный сон, не складывающийся с реальностью. «У тебя будет девочка, а Валентина мертва!» — подсказывал внутренний голос, и все равно нечто не давало выкинуть из головы. — Владимир, а что, если?..
Мужчина оборвал меня на полуслове, вытянув палец вперед, и рвано кашлянул в кулак, словно избавляясь от кома в горле. Сведя брови на переносице, он недоуменно протянул:
— Ты сказала «наконец заиметь единокровного ребенка».
Он ждал от меня ответа, молчал сверля взглядом. Вспомнив былое, когда пистолет был прижат к виску, я слабо пожала плечами:
— Валентина как-то обмолвилась…
Орлов резко понялся на ноги, словно фурия, но вдруг замер, запечатлев на лбу моем нежный прерывистый поцелуи:
— Я скоро вернусь к тебе, а сейчас позову медсестру.
Дверь хлопнула, а энергетика мужчины осталась в комнате, словно его рука до сих пор была переплетена с моей.
Возвращение домой
— Вы уверены, — нервно прошептала, несдержанно хватая старика за руку, — что ребенку ничего не угрожает?
С самого утра
