Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Он опустился в кресло и по привычке включил телевизор, чтобы узнать новости из мира живых людей. У него все еще не хватало сил собраться с духом и переодеться – снять тот костюм, который он уже надевал на похоронах своей жены. В этот момент раздался телефонный звонок. Необходимо уточнить, что Жак все еще пользовался стационарным проводным телефоном, который молодое поколение воспринимало исключительно в качестве древнего артефакта. Жак никак не мог решить, будет ли он снимать трубку, – в последние дни ему так часто звонили, что он устал от разговоров, и ему хотелось, чтобы его наконец оставили в покое. Он не ответил, и через некоторое время телефон перестал звонить.
Спустя несколько минут телефон зазвонил снова, и на этот раз Жак поднял трубку, чтобы бросить немного раздраженное «Алло!».
– Алло, папа? Я вернулась. Ты можешь встретить меня на вокзале?
Это была Морин. Живая. Представьте себе изумление отца! К счастью, у него оказалось здоровое сердце, но ноги подкосились, и он разрыдался, пока его дочь на том конце провода замерла в недоумении.
Он еще не успел оплакать смерть своей дочери, как теперь плакал потому, что она жива.
Жак тут же поехал на вокзал, привез Морин домой, и они наконец обсудили, что произошло. Оказалось, что через несколько дней после отъезда у Морин разбился сотовый телефон и потому дозвониться ей было невозможно. В тот же вечер Жак позвонил Меди, чтобы сообщить ему о счастливом финале истории – Меди оставил ему свой номер, чтобы Жак мог позвонить ему в случае проблем. Разумеется, это была не проблема, но полицию требовалось поставить в известность. Меди задался вопросом: «Кого же тогда похоронили?»
Это им и предстояло выяснить. История получила широкую огласку – о ней писали все местные газеты. Чтобы взять интервью, к Морин и Жаку даже приезжали журналисты с телевидения. Отец и дочь были счастливы, что произошла ошибка. Жак был настолько добр, что ни на кого не сердился по этому поводу: он предпочитает видеть в этом только хорошее и наслаждаться своим вернувшимся счастьем, которое немного сглаживало боль от недавней утраты жены.
«Алло, доктор? У нас проблема». Именно такие слова произнес следователь, когда позвонил мне с просьбой помочь разобраться с этим непредвиденным осложнением. Работавший до меня судмедэксперт совершил ошибку идентификации, и теперь дело нужно было начинать заново. Тело эксгумировали, чтобы я провел повторное вскрытие. Это действительно было тело молодой женщины – никаких ошибок ни с ростом, ни с весом, ни с описанием, ни с возрастом. Именно эти совпадения и сыграли злую шутку: все показалось настолько очевидным, что дальнейшие действия по идентификации сочли бессмысленными. К тому же состояние тела препятствовало визуальному опознанию: лицо было сильно обезображено разложением. Как бы то ни было, я не доверяю визуальному опознанию, поскольку из-за этого мне уже приходилось попадать в неловкое положение.
Однажды ко мне пришла женщина для идентификации своего сына. Я показал ей предполагаемое тело, но она не подтвердила, что оно принадлежит ее сыну. Я был немного удивлен, так как при трупе были найдены удостоверяющие личность документы и лицо казалось мне полностью соответствующим фотографиям. На теле также была татуировка, и я спросил у женщины, нет ли татуировок на теле у ее сына. Она ответила утвердительно и рассказала, что на его правой руке изображен дельфин, что полностью соответствовало описанию увиденного мной рисунка. Я показал ей эту татуировку, но она сказала, что это больше похоже на рыбу, и отказалась признавать, что на столе лежало тело ее сына. Мне пришлось прибегнуть к ДНК-идентификации, чтобы доказать, что личность определена верно. Мать продолжала отрицать смерть своего ребенка, так как это причиняло ей слишком сильную боль.
Приведу противоположный пример. Я принимал в морге другую женщину для идентификации ее дочери. Получилось так, что этикетки к холодильным камерам прикрепили ненадлежащим образом, и я достал другое тело, которое принадлежало молодому человеку. Женщина тотчас же заявила, что это было тело ее дочери.
Что касается тела вскрываемой мной девушки, которую похоронили вместо Морин, то получить ее отпечатки пальцев помешало разложение, а потому самое эффективное, что можно было сделать для идентификации, – это, во-первых, позвонить стоматологу и, во-вторых, провести ДНК-экспертизу. Что и было сделано. Стоматолог пришел в тот же день и принес зубную карту, а я взял все необходимые биоматериалы для проведения ДНК-экспертизы.
Через несколько дней девушка была безошибочно идентифицирована по зубной карте. ДНК-экспертиза однозначно подтвердила полученный благодаря стоматологу результат.
В настоящее время сталкиваться с подобными эксцессами больше, судя по всему, не придется, так как сейчас в федеральной полиции существует специальный отдел по опознанию жертв – DVI (Disaster Victim Identification). Отдел был создан в 1987 году Джоаном де Винне для идентификации жертв в сложных случаях. В нем на постоянной основе работают находящиеся в столице Бельгии федеральные полицейские, которым в рамках деятельности DVI по мере необходимости помогают местные сотрудники.
Продуманная вплоть до мельчайших деталей система на практике осуществляется следующим образом. Когда пропадает человек, полиция составляет прижизненную карточку ante mortem, в которой приводятся все его физические параметры: рост, вес, цвет и длина волос, очки или их отсутствие, возможное наличие шрамов и/или татуировок, серьги в ушах и/или пирсинг. Все это описание сопровождается фотографиями и, главное, медицинскими и стоматологическими данными.
Что касается стоматологических данных, то полиция обращается к лечащему стоматологу, чтобы тот предоставил зубную карту своего пропавшего пациента, а также рентгеновские снимки, которые могли делаться при лечении. Также полиция обращается к врачу-терапевту, так как иногда при идентификации личности используется история болезни, в которой фигурируют прошлые или нынешние заболевания пациента, перенесенные хирургические операции, возможные протезы. Словом, это крайне тяжелая, но очень полезная работа.
Когда обнаруживается неопознанный труп, вместе с DVI мы составляем посмертную карточку post mortem, которая содержит все антропометрические показатели (как и в прижизненной карточке). Затем делается рентген для обнаружения возможных недавних переломов, которые могут быть связаны с причиной смерти или насильственными действиями, а также старых переломов, так как все они обладают характерными для каждого перелома особенностями. Если у нас есть рентгеновские снимки того времени, когда произошел перелом, то мы сможем сравнить их со снимками обнаруженного тела. Конечно, такой способ не позволяет однозначно и точно идентифицировать человека, но это еще один инструмент. Для надежной идентификации следует принимать во внимание все, что только возможно.
Идентификация людей была проблемой до появления судебной фотографии в 1870 году, которая стала – в хронологическом порядке – первым из
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
