о мои складочки, кружа вокруг входа, грозясь войти. Таить надежду, что однажды почувствую его в себе так глубоко, как только смогу принять. И желать острыми коготками впиться в его смуглую кожу, оставляя на ней следы. Понимать, что, если это произойдет, сдержать крики удовольствия будет выше моих сил. Потому что уж слишком долго я вожделею этого мужчину.
— Еще, — шепчу, заплутав в собственных грезах, — еще, пожалуйста.
Ласки становятся интенсивнее, а движения Мелана более быстрыми, жесткими. И, глядя в его глаза, несложно обманутся, поверить, что нет между нами женщины, и он толкается в меня. Я так и делаю, а вместе с тем проваливаюсь в чистый свет. Сквозь собственный оргазм я слышу, как скулит Симона и как она своими когтями разрывает простынь. И как рычит мой темный алехандр, доходя до пика.
О, я должна видеть это непременно! Распахиваю глаза, еще сама не отойдя от бури наслаждения. Ловлю и изучаю взглядом каждое его движенье, а слухом каждый звук, который он издает. Потому что этот взлет до небес принадлежит мне, как и все его оргазмы. Кого бы ни подминал под себя этот мужчина, он был, есть и будет мой.
8
Мелан опускается со мной рядом, и его рука ложится мне на талию. Как и прежде, он не позволит себе ничего лишнего. Он улыбается удовлетворенно и изучает меня взглядом.
— О чем думаешь? — спрашивает.
Я отрицательно качаю головой и отвечаю такой же улыбкой. Он всегда интересуется моими мыслями, особенно после секса.
— Но что-то же у тебя там происходит? — он улыбается шире и пальцем поглаживает мой висок, намекая на работу мозга.
— О том, что у тебя глаза сияют, — признаюсь и смущенно прячу взгляд.
И тут замечаю, что Симона сползает с кровати и направляется к накрытому различными яствами столику. Очевидно, она наконец-то усвоила, что сейчас от Мелана ей внимания не добиться.
— А ты сияешь вся, — посмеивается мой алехандр.
Я ловлю пальцами его длинный локон, чтобы хоть немного унять колотящееся сердце. И ощущаю невероятное удовлетворение от того, что вампирша, вместо того чтобы пытаться отвлечь любовника, наливает нам напитки. Я не вижу ее, но слышу характерные звуки.
— Моя принцесса, — говорит Мелан и ловит мою ладонь в свою.
Сжимает, подносит к губам и нежно касается кожи. Испугавшись, что отголоски оргазма еще не покинули мое тело, и я начинаю трепетать от такой нехитрой ласки, дав своему защитнику повод понять истинную глубину моих чувств, пытаюсь освободиться. Но он не отпускает, и я вынуждена посмотреть в его глаза.
— Скажи мне... — он сглатывает, словно хочет спросить что-то такое, чего не должен. — Скажи мне, могла бы ты когда-нибудь отдать себя тому, кто ниже тебя по рангу?
И смотрит так, будто от моего ответа на это вопрос зависит судьба всего королевства.
— Все, кого ты приводил в мое ложе, — улыбаюсь ему, — ниже меня по рангу.
— Я не о любовных утехах, — хмурится.
— А о чем же? — не понимаю я.
— Если бы ты не была обещана Арлавиэлу, — Мелан садится на постели, сбивая на мгновение меня с мысли видом с такого ракурса. — Если бы ты была вольна сама избрать себе спутника, на ком бы ты остановила свой выбор?
— Это слишком сложный вопрос, мой алехандр, — говорю ему, прикоснувшись пальцами к его щеке, — чтобы ответить на него однозначно и сразу.
— Ты даже не думала над этим? — Мелан прищурился.
— Не думала, — признаюсь ему, — но, кажется, буду думать в ближайшее время.
— Напитки, господа? — вклинивается в нашу беседу жрица любви.
До чего же назойливая особа! Вот все в ней хорошо, кроме вот этой манеры заявлять о себе. Наверное, многие гости борделя именно за это ее и любят. А вот мне хочется придушить. Она опирается коленками на поверхность ложа и протягивает нам с Миланом по бокалу. Нехорошее предчувствие шевелится где-то внутри моего сознания. Я подбираюсь и останавливаю алехандра, прежде чем он успевает сделать первый глоток, попросив:
— Не спеши, Мелан.
Мужчина смотрит на меня удивленно, но не перечит.
— Хочу, чтобы ты был голоден и испытывал жажду, — поясняю я с улыбкой, стараясь скрыть свои истинные мотивы.
Как я и ожидала, наша любовница разочарована. Этого нельзя прочитать по ее лицу, но отчетливо ощущается в ауре. Мелан возвращает ей оба кубка, жестом велит убрать, и она подчиняется. Спускается на пол, чтобы поставить их обратно. Стоит вампирше отвернуться, я бросаю на Милана многозначительный взгляд.
Он удивленно заламывает брови, зыркнув на спину Симоны, затем смотрит мне в глаза, словно, переспрашивая, уверена ли я в своих выводах.
К сожалению, Свет не благословил меня своей милостью, это делает меня ущербной и гораздо более слабой, чем мои сородичи. Однако у любого недостатка есть свои плюсы. Ибо с раннего детства я активно развиваю те способности, к которым феи обычно относятся пренебрежительно. А именно, умение безошибочно считывать ауры других.
Поэтому меня никто и никогда не мог обмануть. И в этом я видела свое главное преимущество. Я не спешила афишировать этот навык перед посторонними, но Мелан, как самый близкий, о нем, конечно же, знал. Несколько раз это умение спасало нам с ним жизни. Поэтому в данном вопросе мой алехандр доверял мне, как самому себе.
А согласно моим подозрениям, которые сформировались в результате наблюдения за аурой вампирши, в эти кубки она подмешала что-то нехорошее. Но ведь Симона не знает, кто мы с Меланом на самом деле. Она может только подозревать, что мы относимся к благородным феям. Однако быть в курсе того, что я являюсь той самой принцессой Айрин из Дома Звездного Света, она не может, так как мою внешность искажает защитная магия. Выходит, что она или преследует свои недалекие цели, среди которых может быть заполучение Мелана, в чем я сильно сомневаюсь. Либо, что скорее всего, кто-то сказал ей, кто мы такие. И, если так, выходит, что мои недоброжелатели добрались даже сюда. А значит, мы оба можем быть в смертельной опасности. Но раскрывать собственную осведомленность на данном этапе было по крайне мере глупо.
Мелан ступил босыми ногами на каменное покрытие пола, проигнорировав мягкий коврик, и направился в сторону столика с угощениями. Симона возится там, в ауре её
