момент прижимают меня крепче.
– Почему вам, девчонкам, так важно, кто кого выбрал?
– А вам, парням, не важно?
– Ну, точно не в первую… и даже не в третью очередь.
– А что важно?
– Важно, из чего смастерить окна в домах. Ты только представь, если нет никакого источника света, то это полная темнота: ни вещь нужную найти, ни еду приготовить в зимнее время. Нужно ломать голову над искусственным освещением!
– Окно в землянке состояло из восьми частей. Если речь идёт только об источнике света, а не об эстетической стороне вопроса, то восемь прямоугольных стёкол, пусть и небольшого размера – это восемь окон.
– Восемь не десять. Как определить тех, кому окно не достанется?
– Жребием.
– Хорошо. Другая проблема: как утеплить эти стекла так, чтобы зимой не было потерь тепла? Короче, чтобы из них не дуло?
– Ну, мох, например, есть. Можно ещё подумать над применением слизи моллюсков – она такая липкая!
– Слушай, мне иногда кажется, что ты получаешь удовольствие от всего этого выживания. Это подозрительно, ты не находишь?
– Неправда. Я домой хочу. Каким бы он ни был.
Чуть позже, когда я уже проваливаюсь в сон, успокоенная размеренным дыханием над моим ухом, он спрашивает:
– А что если… когда мы вернёмся… вдруг окажется…
– Что? – сонно бормочу, только чтобы не обиделся.
Я всё жду-жду, когда же он закончит мысль, но этого так и не происходит, и от накопленной за этот бесконечный день усталости засыпаю.
Будит меня голос. Он принадлежит не Альфе, и больше того, даже не мужчине.
– Эй, кто здесь? – спрашивает голос. – Ребята?
Альфа хлопает глазами, силясь проснуться и вглядеться в моё лицо, как бы пытаясь понять, я это говорю или нет.
– Можно войти? – снова спрашивают снаружи.
Невзирая на то, что разрешения так и не последовало, молния на дверце палатки начинает жужжать – её можно расстегнуть и с внешней стороны. В образовавшуюся в молнии щель аккуратно пролезает лицо в веснушках, обрамлённое спутанными почти белыми волосами.
Глава 6. Трио
Second Sun – Planetary Movement (2022) – Into The Nebula
– Альфа? – озаряется её лицо, как только их взгляды сталкиваются.
Её радость от встречи с ним так безудержна, что психика, как мне кажется, заретушировала то место в палатке, где лежу я. Короче, она не замечает меня до тех пор, пока его хриплый после сна, но не менее требовательный чем обычно, голос приказывает ей:
– Будь добра, выйди.
Полчаса спустя мы с Альфой жарим касаткино мясо на берегу. Из этого места до палатки подниматься с минуту, не больше, а тушу разделывать удобнее и безопаснее возиться с костром.
Цыпа расположилась неподалёку от нас. У неё тоже костёр, но не видно никакой еды.
Он молчит. Его настроение сейчас кажется таким опасным, что я тоже молчу. И недоумеваю: «Что происходит»?
Когда мясо на наших палочках начинает подрумяниваться, я аккуратно решаюсь спросить:
– Можно я Цыпе одну отнесу?
– Нет.
– Что-то не видно у неё еды, – обращаю его внимание.
– Нет.
Мне не очень понятно, что означает это «нет». «Нет», в смысле он тоже не видит у неё никакого пропитания?
Вероятно, я как-то выдаю царящий хаос в душе, потому что он методично уточняет:
– Мы ни с кем не будем делиться едой.
– Ни с кем? – повторяю я на автомате.
Альфа, не поднимая от костра лица, умудряется всё же с такой выразительностью взглянуть мне в глаза, что никаких вопросов уже не остаётся.
Только возражения:
– Мы же ни за что всю её не съедим! К вечеру туша уже будет целиком тухлая!
– Я сказал, делиться едой мы больше ни с кем не будем. И это не обсуждается. Точка.
Из меня прёт такой жар, что костёр позавидует.
– А чего это ты раскомандовался? Опять!
Альфа вскакивает, как ошпаренный, словно только этого и ждал, чтобы выплеснуть совершенно непонятно откуда взявшиеся недовольство и злость.
– Ты когда-нибудь начнёшь меня слушать? Когда-нибудь до тебя дойдёт, что всё, что я делаю, я делаю для тебя? Когда-нибудь уже ты перестанешь перечить, ломать всё, что я делаю, компрометировать мои решения?
Я тоже встаю.
– Альфа… – начинаю, но вся моя решимость испарилась от его неожиданного напора.
– Она не отвяжется от нас, ясно же! Переход долгий и сложный, а с тобой… он будет вдвое дольше и сложнее. Охотиться на птиц в лесу почти невозможно – нужен простор, а на другую дичь я просто не умею!
– Но кабана же ты…
– Это была случайность… Седьмая! Случайность! Тот кабан сам напал на меня! У меня нет уверенности, что смогу прокормить нас двоих, а с ней мы точно не дойдём! Она будет умирать от голода у тебя на глазах, потому что, запомни, я не буду отдавать ей твою еду! Свою тоже не отдам, потому что без меня, погибнешь и ты. А сейчас она ещё может вернуться в лагерь. И не быть такой стервой, наконец!
Его правда отрезвляет. Мне и в голову не приходило, что всё настолько плохо. Просто, рядом с ним так надёжно и безмятежно, что подобные мысли в принципе не возможны.
– Вам не хватало еды с… Хромым? Ну, когда вы…
– Одна птица на двоих на неделю.
– О боже… – вырывается у меня. – А вода?
– С водой нормально – было достаточно ручьёв. А если их не было, твоя бутылка спасала. Я поведу нас тем же путём, чтобы гарантированно пить. К тому же, я думаю, в эту пору в горах нас уже будет ждать снег – это упраздняет проблему воды, но поднимает другую…
– Мы можем замёрзнуть, – заканчиваю за него я.
– Не замёрзнем! Но мне не нужны дополнительные проблемы, – его взгляд нервно устремляется в сторону Цыпы… то есть, Альфии.
Как я могла... Как же я могла быть настолько уверенной, что он влюблён в неё?
– А я думала, вы друзья…
Он поворачивается снова ко мне и многозначительно смотрит. Так долго, что всё это наше странное приключение успевает промчаться перед моими глазами.
– А ещё ты была уверена, что я не просто враг тебе, но и угроза всему человечеству, – напоминают мне.
– Не всему, а только девятнадцати… – уточняю,
