— Я выплачу половину дани. Но — я ее выплачу. И мне нужно больше двух недель, чтобы собрать деньги.
Она отступила еще на шаг, крылья носа расширились, в глазах плясали игривые бесы.
— Я дам тебе неделю! Ровно — неделю. И только попробуй не собрать все пятьдесят тысяч…
— Огорчительная новость. Три недели, Атли. Я только что получил власть и не сумею составить означенную сумму в пятьдесят тысяч золотом. Страна — нищая. Казна — пуста.
— Плати — или умри.
— Все мы смертны… К тому же в Санкструме черный мор, и вы не возьмете с него много.
— Х-хо, Торнхелл! Мы пройдем там, где черного мора нет — и возьмем свое сполна! — Она помедлила и сказала с очаровательной улыбкой: — От гор Тервида и до самого Норатора прямая нам дорога, и мора на этой дороге для нас нет. И в Нораторе мора нет. Там, на востоке, у Рендора мор — и мы туда не пойдем. Мы пойдем прямо на Норатор.
Я помолчал. Угроза была явной и четкой. И почему я решил, что черный мор может испугать степняков?
— Но я хочу предложить Сандеру другой выход, куда более… выгодный.
Рыжеватые брови вскинулись в немом вопросе. Острый подбородок задрался. Своевольная девчонка…
— Говори!
И я начал говорить, медленно и аккуратно подбирая слова:
— Что выиграет Сандер, если вторгнется в Санкструм и возьмет его силой? Да, да, что-то он, определенно, получит, но не столь много, как если бы он получал дань с Санкструма регулярно! Да, Сандер велик и силен, но ему достанется пустой, разгромленный Санкструм, и он не скоро сможет подняться из руин и… приносить Сандеру прибыль. К тому же дворяне успеют сбежать и вывезти основные свои богатства — например, морем… А если местные дворяне меня уничтожат — Сандер тоже не получит денег. — Вот тут я покривил душой. Господа из Коронного совета, несомненно, выплатили бы означенные пятьдесят тысяч, только чтобы получить отсрочку для борьбы за власть, что разгорится через два месяца в канун большого бала. Но подвернулся лопух Торнхелл — так почему бы не свалить оплату дани на него? Не выйдет — загнется, тогда они перехватят посольство и сами заплатят. Но пока — пусть Торнхелл разбирается. Добавим проблем на его выю. Он начнет суетиться, наломает дров — и, так как реальной власти у него все еще нет, проиграет и подставится под удар. В буквальном или в переносном смысле — не важно, но он проиграет и будет уничтожен. Однако Коронный совет малость просчитался — тупоумные дворяне не поняли, что в лице посольства Сандера я могу обрести бесценного, хотя и временного союзника.
— Интересные слова, Торнхелл, — промолвила Атли после небольшого раздумья. Взгляд ее был лишен напряжения, но тверд. Взгляд молодой, но уже пожившей женщины, испытавшей многое. — Х-хо, ну правда же, интересные! Продолжай.
Я продолжал:
— Со мной можно будет работать. Я буду у власти еще следующий год. И еще через год, до самого лета — я тоже буду у власти. При мне Санкструм будет богатеть, при мне Степь будет получать двадцать пять тысяч золотом каждый год. Каждый! Возможно также, я буду у власти и после… Возможно. В этом случае я буду выплачивать Алой Степи дань ежегодно. Конечно, не двадцать пять тысяч, это огромные деньги, а, скажем, пятнадцать. Зато каждый год… Десять, двадцать, тридцать лет…
Зеленые глаза смотрели на меня не мигая.
— Возможно, Торнхелл… Возможно, ты и будешь… после… И я обдумаю твое предложение, и я дам тебе эту лишнюю неделю… Если ты сейчас встанешь на колени и поцелуешь мои сапоги. Х-хо!
Вот как? Доминантка? Или просто хочет проверить, насколько мастер Волк способен прогнуться? Нет, девочка, это мы проходили. Если ты прогибаешься перед женщиной с характером — даже ради высшей цели, даже ради государства, не говоря уже о большой, большущей любви — тебя мгновенно перестают уважать, а уважение — важнейшая категория для правильных женщин. Если ты теряешь ее уважение, ты перестаешь существовать для нее как мужчина. Но женщины — по крайней мере, некоторые — любят испытывать своих мужчин на излом. И что делать? Сейчас я политик, и мне нужно договориться, иначе пропадет Санкструм.
Договориться, но не прогнуться.
Но я не вижу выхода. Если женщина закусит удила, глас рассудка перестает для нее существовать.
Идем ва-банк.
Я покачал головой:
— Я не сделаю этого.
— Значит, и лишней недели не получишь. Х-хо!
— Плохо, Атли. Подумай: за три недели я сумею собрать деньги.
— Х-хо! — Она выставила правый сапог перед собой, подняла носок. — Становись на колени и целуй!
— Нет, Атли. И если еще раз это скажешь, я переброшу тебя через стул и всыплю ума в задние ворота.
Примерно то же я говорил Амаре Тани, и реакции у обоих девушек вышли одинаковыми.
Пальцы рук Атли скрючились, как у хищной птицы, что вознамерилась вцепиться в добычу, на лице проявилась жестокая гримаса, но… внезапно, с неуловимым для глаза переходом она расслабилась и одарила меня широкой белозубой улыбкой.
— А ты крепкий, Торнхелл. Хорошо.
Я подумал, что взять ее в заложницы было бы скверной идеей. Если ее папашка столь же вздорен, как она, он просто сметет Санкструм к чертовой матери, мстя за дочурку, а ее жизнь для него не будет играть никакой роли, и на черный мор ему будет плевать.
И еще я подумал, что ее нахрапистость — просто маска, и она способна принимать разумные аргументы.
Атли молча направилась к двери, позвякивая шпорами. Даже сквозь кафтан я любовался округлостями ее ягодиц.
Дочь Сандера взялась за ручку, помедлила и оглянулась — резко, как атакующая ласка.
— Хм… Я подумаю, Торнхелл. Но наш разговор не окончен. Завтра утром, на рассвете, ты будешь ждать меня у королевского зверинца. Я хочу прогуляться. Я не видела раньше заморских зверей. Кстати, у тебя здорово откормленный кот. Он, часом, не кастрат? А ты?
Она прижала меня к стенке.
— Если буду жив, я приду.
Она рассмеялась, распахивая дверь. Снова оглянулась:
— Ты — седой и вкусный.
Интересный комплимент.
Если все удастся, я взвалю на Санкструм бремя дани для Алой Степи на неопределенный период. Но зато больной будет жить. А после, когда выздоровеет, я разберусь со Степью раз и навсегда.
Глава 5-6
Глава пятая
Я медленно вдохнул — медленно выдохнул. Сердце качало кровь под двести ударов в минуту, руки дрожали. Свидание с дочуркой степного владыки получилось нервное, но продуктивное. Попробуем закрепить успех завтра. Главное не проспать рандеву у зверинца, иначе бедный я буду, и не только я, но и империя, которую взвалил себе на плечи. Будильник бы придумать, что ли… Но как его придумаешь, я не силен в механике. Знаю, что внутри механических часов движутся разные шестеренки, понукаемые пружиной, не более. Нет, все, что я умею и могу — это решать экономические проблемы разной степени сложности, заниматься дипломатией и немного работать прогрессором. Изобретательство — не мое. Но мне придется выйти за пределы возможного, чтобы спасти этот чертов Санкструм. И теперь-то я понимаю — без жестокости и резьбы по живым людям не обойтись… Но как же этого не хочется-то, а! На Земле я просто увольнял, в Санкструме придется — я чувствую это! — подписывать смертные приговоры, а это куда сложнее, чем изобретать чертов порох и нарезные ружья.
