— Забавно. И чего только люди себе не напридумывают… — произнесла я, не без интереса выслушав это неожиданное признание. — Но в любом случае, спасибо. И за комплимент, и за предложение…
— Вот и я тоже говорю — сплетни… А вообще, моё мнение таково: все вы, бабы, одной ведьминой породы.
— Хорошего же вы мнения о женщинах, — усмехнулась я, но намёк о том, что обо мне за спиной ведутся досужие разговоры, неприятно кольнул меня.
— Да не бери в голову! — словно спохватившись, пошёл на попятную Алексей. — Ерунду говорю. Куда ж нам без вас, чертовок-то? С вами хоть и тесно, да врозь скучно. Так и живём.
— Ну вот и ладненько… — сдержанно улыбнулась я, передавая ему пакет с продуктами.
Голова-то у бабушки прошла, да вот только моя к ночи разболелась самым страшным образом. И сколько я не прикладывала руки к голове, это ничего не меняло. Я не видела источник своей боли и не чувствовала его руками — а значит, ничем не могла себе помочь. Боль становилась только сильнее, нестерпимее, местами едва ли не до тошноты. Я всю ночь металась на кровати, сбив постель, и промучилась без сна до утра. Зато я поняла, что могу творить что-то хорошее, помимо «напускания порчи» на людей, пусть даже мне и придётся расплачиваться за такое вмешательство собственной болью и недомоганием. Эта мысль согревала меня и с лихвой компенсировала все мои страдания. Да и в дальнейшем, понимание того, что в моих силах сделать кого-то хоть немного счастливее, изменить его жизнь к лучшему, избавив от долго мучившей болезни одним лишь своим прикосновением, всегда вызывало у меня прилив радости и буквально вытягивало из чёрного водоворота безнадёжного отчаяния подобно спасательному кругу, брошенного утопающему. Это поистине яркое и неповторимое чувство, которое ни с чем не сравнится.
Я не верила ни в какую магию и мистику, тем более в существование колдунов и ведьм. В детстве я, как и многие дети, обожала сказки и часто мечтала о несбыточном, но никогда по-настоящему не верила в то, что чудеса могут проявляться в нашем мире. Впрочем, и сейчас мне довольно трудно поверить в то, что человек может нечто гораздо большее, чем ему позволено природой; и даже то, что во мне чудесным образом проснулись невероятные сверхъестественные способности к видению чего-то потайного, намеренно скрытого от человеческих глаз, более того, реальная возможность воздействовать на него, — даже это не могло сломать до конца моего стойкого убеждения, что всё происходящее со мной абсолютно невозможно. Такое внутреннее противоречие беспокоило и немного пугало меня. Ведь я представления не имела, чтоэто могло быть на самом деле. И я не знаю — что хуже: прослыть сумасшедшей или ведьмой. Наверное, благоразумнее всего будет до поры до времени умолчать о том, что я стала обладательницей такого необычайного дара, о чём наутро убедительно попросила и бабушку.
— Бабушка, я тебя очень прошу пока не рассказывать никому о том, что вчера произошло. Хорошо? Мне ещё необходимо во многом разобраться. Я не хочу проблем, а они могут возникнуть буквально на пустом месте. До тех пор, пока я на сто процентов не буду уверена, что нам ничего не угрожает, лучше сохранять тайну.
— Ладно, деточка, как скажешь. Но ты не могла бы мне… ещё и бедро подлечить? А так — я могила. Даю слово бабушки!
(Три года назад бабушка неудачно упала на улице и повредила шейку бедра; с тех пор она вынуждена была передвигаться с помощью костыля, и периодически плохо сросшийся перелом часто напоминало себе сложной ноющей болью, знакомой многим пожилым людям, перенёсшим подобные травмы).
— Конечно! — обрадовалась я новой возможности поэкспериментировать со своим «чудо-даром». — Давай попробуем, но не сейчас — я уже опаздываю на работу. Авечером, как только я приду, сразу же займёмся твоей ногой. Может быть, даже, если повезёт, ты сегодня в последний раз пойдёшь на костылях.
Вечером бабушкина нога была мгновенно исцелена аналогичным способом, но я опять-таки ночью почувствовала сильное недомогание и ломоту во всех суставах, что под утро прошло само собой. Вот такой побочный эффект… Бабушке о своих проблемах я, естественно, предпочла ничего не говорить. Её сияющие от счастья глаза и цветущий вид были для меня достаточной наградой за все мои физические муки, которые, к тому же, продолжались не так уж и долго. Ничего страшного, это ведь всего только одна ночь. В конце концов, можно немного и потерпеть…
Последующие несколько недель я только и делала, что входила в мир невидимого и жадно изучала его. Для осуществления сего от меня не требовалось приложения каких-то особенных сверхусилий. И если в случае с «пакостями» обязательным условием, предваряющим их, являлось моё сильное раздражение, для которого всё же ещё должна была найтись достаточно веская причина, то здесь мне стоило лишь немного сосредоточиться, сделать мысленный посыл — и всё. «Включалось» само собой безотказно. Ничего сложного. Я думала о том, какая же я идиотка, что не пользовалась раньше этой возможностью, ведь это так просто.
Конечно, все свои эксперименты я проводила втайне от людей. Интуиция подсказывала мне, что они не должны видеть моих перевоплощений, потому что, как выяснилось впоследствии, у меня в такие моменты делались какие-то «страшные глаза». Мне несколько раз удалось поймать на пару секунд отражение своих глаз в зеркале во время их «работы». Если хорошо приглядеться, то можно было увидеть, как вокруг зрачка появляется оранжевый полукруг: он мог быть ярче или бледнее — в зависимости от увеличительной степени моих скрытых «волшебных линз», которые, к слову сказать, я могла фиксировать «сильнее — слабее», «дальше — ближе» по своему усмотрению. Смотря что хотела увидеть. Это было где-то внутри моих глаз, словно там, в глубине их, раскалялись маленькие подковы. Увидев в первый раз этот «ужас», я от неожиданности едва не выронила зеркало из рук. С тех пор я всегда носила с собой тёмные очки и не выходила без них из дома даже в пасмурную погоду, когда не было солнца.
Досадный факт — я не могла вылечить саму себя. Даже незначительную царапину. Сколько я ни пыталась, у меня ничего не получалось. Это было почти то же самое, что и отражение от меня самой. А разве можно воздействовать на собственное отражение? Эффект термоса, не иначе…
Зато мне удавалось незаметно «лечить» животных в клинике, когда Ипатова не было поблизости. Я выходила в коридор к ничего не подозревавшим посетителям и делала вид, что просто глажу их питомцев; на самом деле — невидимые потоки энергии из моих ладоней устремлялись в их тела. И часто люди, сами того не зная, заходили в кабинет с уже здоровыми животными, а Константин лишь недоумённо пожимал плечами.
— Вы знаете, что-то я не вижу, чтобы ваш пёсик был очень болен. Напротив, он скорее здоров как бык, — удивлялся ветврач. И пёсик лаем «подтверждал» истинность его слов.
Я лишь молча сдерживала улыбку. Подобные моменты настолько сильно развлекали меня и доставляли такие приятные эмоции, что если бы вдруг кто-то решил отнять у меня эту фантастическую возможность соприкосновения с настоящим чудом, то я бы, наверное, в тот же день и час повесилась бы от горя. Это чувство было сродни наркотику, заменившему эндорфины глубоко депрессивному человеку.
