От моих кратковременных прикосновений затягивались раны, рассасывались опухоли, регенерировались ожоги, уходили шрамы и дефекты кожи, срастались переломы различной сложности, растворялись камни в желчном пузыре, печени и почках, изгонялись паразиты; даже такие опасные болезни, как энтерит и вирусный гепатит, исчезали бесследно, словно их и не было. И так далее. Я фиксировала каждую свою победу, отмечая соответствующими записями в блокноте, например: «удалена катаракта у Рекса, ротвейлер, возраст 12 лет», «снята дисплазия тазобедренного сустава у щенка овчарки, 6 мес.», «кот Барсик. 7 лет. Избавлен от диабета и почечной недостаточности, инсулин не требуется», и тому подобное. Естественно, этот блокнот я прятала подальше от посторонних глаз, чтобы его, не дай бог, не прочитал кто-нибудь любопытный и не решил, что я сумасшедшая. Но не всегда мне удавалось тайком вылечить животное. Например, когда вне очереди приносили сильно израненного пса, которому срочно требовалось хирургическое вмешательство, я никак не могла воспользоваться своими способностями. Если бы я на глазах у всех начала заживлять глубокую полостную рану, то мой секрет был бы моментально раскрыт. Но многим всё же я успевала помочь до того, как они попадали в руки этого горе-врачевателя Константина Ипатова, откровенно ненавидящего свою работу и делающего её абы как.
— Вот люди, а? — возмущался Ипатов. — Мнительные какие-то пошли. Носятся со своими «бобиками» и «мурками» почище, чем с детьми. О людях так не заботятся. Таскают сюда абсолютно здоровых зверей. Делать им больше нечего.
Его постоянное ворчание порядком действовало мне на нервы, и порой я едва сдерживалась, чтобы не «сотворить ему какую-нибудь гадость».
— Вы, наверное, не очень любите животных? — однажды поинтересовалась у него я, не выдержав его очередного выплеска негатива.
— При чём тут это. Люблю — не люблю. Мне за свою зарплату в пять тыщ — тут вообще надо на всё забить. Вот бы в Москву перебраться — так там бабло рекой льётся. У меня друг институтский в столице неплохо устроился, за два года работы в частной клинике «Мицубиси Пайджеро» себе купил, прикинь? А я здесь в этом захудалом городишке даже за всю свою жизнь на ржавое корыто с гвоздями не наскребу.
— Деньги — это не самое главное в нашей жизни… — попробовала урезонить его я.
— Ты-то что понимаешь в жизни? — с презрением бросил он. — Тоже мне ещё салага, рассуждать вздумала. Вот ты вообще, со своими копейками, на что существуешь, а? Какое у тебя будущее? Ну что молчишь? Ответ — никакого. Так и будешь до конца своих дней пробирки мыть да кровь подтирать и философствовать впустую. Замуж бы, что ли, выскочила, пока молодая и красивая.
— Вообще-то это моё личное дело, — отрезала я. — Что, как и когда мне делать, я разберусь и без вашего участия, если что…
— Да мне-то всё равно. Жизнь твоя — и делай с ней, что хочешь.
Ему было лет двадцать семь, а рассуждал он как глубокий старик, у которого жизнь не удалась, а начинать новую уже слишком поздно.
Включая своё новое «второе зрение», я получила уникальную возможность увидеть много чего интересного. Например, какого цвета аура у растений. Это был потрясающий спектр оттенков, не поддающийся описанию. Выяснилось также, что вода имеет несколько энергетических слоёв, способных реагировать на звуки, человеческую речь и даже на изменения интонаций голоса, словно впитывая их в себя и преображаясь в причудливые кристаллы самых разнообразных форм и цветов. Мне открылся целый мир неведомого, который оказался куда более сложным и многогранным, чем мы привыкли считать. Иэто было настолько увлекательно, что от моих мрачных мыслей не осталось и следа. Потребность раздражаться снизилась до отметки нулевой, и у меня наконец появилась некая цель в жизни. Мне необходимо изучить свой «дар» как можно глубже и развить его настолько, насколько это будет возможным. Это то, что спасёт меня от яда, долгое время снедавшего мою душу.
* * *
В воскресенье я ездила в Ярцево — навестить троюродную сестру бабушки. В ожидании рейсового автобуса я уселась на скамейке в тени большого тополя и принялась разглядывать людей, скучающих на автостанции.
Вскоре по расписанию прибыл автобус из Смоленска, который через полчаса должен был отправиться обратно. Чтобы не сидеть в душном салоне, я решила подождать на улице до отправления автобуса. Сошли немногочисленные пассажиры. Моё внимание привлекла молодая особа, покидавшая автобус последней. Едва ступив на землю, она остановилась, вздохнула полной грудью и, улыбаясь с закрытыми глазами, подняла к солнцу лицо и руки. Одеяние её я нашла несколько чудаковатым: голубой воздушный балахон до пят с длинными, расклешёнными к низу рукавами, и такого же цвета косынка, обручем перехватывавшая её пепельные волосы. Большие солнцезащитные очки на маленьком бледном лице делали её немного похожей на лягушонка из какого-то детского мультика. На ногах у неё были лёгкие «греческие» сандалии голубого цвета, а запястья обеих рук увешаны множеством массивных пластмассовых браслетов. Вещей при себе у неё не было, за исключением миниатюрного голубого рюкзачка на плече. Насладившись солнышком, она оглянулась по сторонам, словно выискивая кого-то — кто её должен был встречать. Но едва её взгляд остановился на мне, как она снова расплылась в счастливой улыбке и танцующей, грациозной походкой направилась прямиком в мою сторону, приветливо помахивая рукой над головой. Может, обозналась? Продолжая улыбаться во весь рот подкупающей улыбкой, незнакомка приблизилась ко мне и, поздоровавшись, заявила, что знает моё будущее. В качестве подтверждения последнего она предложила мне погадать по руке. Понятно — шарлатанка. Чтобы как-то от неё отвязаться, я ответила, что: во-первых, я не верю ни в какие в гадания, а во-вторых, у меня нет при себе денег, чтобы с ней расплатиться, — на что она заливисто рассмеялась и сказала, чтобы я не волновалась по такому смешному поводу, поскольку с её стороны денежный интерес отсутствует напрочь, а ею движет лишь одно желание — помочь, подсказать и дать добрый совет. Немного поколебавшись, я протянула ей ладонь.
— Очень скоро ты уедешь из этого скучного городишки и будешь жить в столице, большой успех ожидает тебя… — начала предсказывать она, внимательно разглядывая линии на моей руке. — Это произойдёт скорее неожиданно, чем запланированно. Отъезд будет спонтанным, даже вынужденным, но я отчётливо вижу, что это будет совсем скоро — вот-вот уже. Максимум через месяц-два тебя ждёт серьёзная перемена места жительства.
Она взяла мою левую руку и после тщательного её изучения продолжила:
— Тебе, правда, придётся многое пережить и, возможно, даже пострадать, зато в награду ты встретишь любовь всей своей жизни, о которой можно только мечтать. Но прежде ты увидишь его, своего суженого, во сне, поэтому не ошибёшься, когда ваша встреча состоится. Ты ведь часто видишь сны? — она отпустила мои руки и посмотрела на меня смеющимися глазами. — И… как тебе мой прогноз?
— Ну… — улыбнулась я. — Честно признаться: всё, что вы только что сказали, хоть и звучит довольно красиво и заманчиво, но слишком уж маловероятен такой расклад событий для меня. И потом, как такое может быть написано на руке? Особенно то, что мне в будущем приснится сон про суженого, или, например, что я уеду через какой-то определённый промежуток времени.
