Книга Когда сбываются мечты - Вероника Касс

— Что было дальше? — поторопила я отца.

— А дальше… Еще в шестидесятых он опять появился в политике, только как сын генерала, и начал расширять сферы влияния. В восьмидесятых опять ушел в тень. А вот в начале девяностых в Россию вместе с внушительным капиталом приехал князь Назимов, дедушка которого, как выяснилось, — Олег хмыкнул, выгнул бровь и указательным пальцем помахал в воздухе, — сбежал во Францию после Первой мировой. И начал этот эмигрант строить свою теперь уже финансовую империю. Ну и сейчас мы имеем то, что имеем: все тот же Николай Назимов, российский миллиардер, владелец газет, заводов и пароходов, не имеющий официальных наследников. Это все, что известно людям. Для нас же он один из самых сильных альф России, объединяющий не самый большой по территории, но самый большой по численности в России клан.

— А самый большой по территории, получается, ваш?

— Да, малышка, как я уже говорил, если рассматривать административную карту Российской Федерации, то нам подконтрольны территории Сибирского и Уральского округов.

— А на Дальнем Востоке тоже есть стаи?

— И там. Кстати, он ненамного уступает нам в территории, но значительно в населении.

— Все так же, как и у людей, — вздохнула я.

— Наши жизни и история тесно переплетены и связаны между собой, поэтому ничего удивительного. — Немного помолчав, он добавил: — Есть еще белорусская и украинская стаи, они не входят в европейскую, и не относятся ни к одной из наших. Отец молодого белорусского альфы прошел отечественную войну бок о бок с Назимовым, тогда-то они и сдружились. Третьим их другом был украинский альфа, но он умер еще в 1988, там была очень странная история. Молодой волк вызвал его на поединок, и все на первый взгляд было честно, кроме того, что не мог матерый волк так быстро и легко проиграть. Николай поехал разбираться, и как раз в этот период умер его старший сын. Все, что он успел, — это вызвать на поединок и убить мухлевавшего волка, а потом ему пришла новость из дома, и он уехал, не пожелав разбираться с тем, что происходит в клане, предоставив их самим себе. До сих пор, так никто и не разобрался в том, что там случилось на самом деле.

— Да уж, вот это история. Так странно, что кто-то, кто существовал на свете столько лет назад, до сих пор жив. Не могу даже, в голове уложить, что события, являющиеся для меня историей, кто-то пережил и с ним можно пообщаться даже сейчас.

— Ну вряд ли тебе так запросто удастся пообщаться с этим волком, — ухмыльнулся отец.

— Я это образно имела в виду. Он жив, в состоянии разговаривать, мыслить здраво и помнит войну. — я взмахнула руками.

— Да, волки, воевавшие в Великой Отечественной, — это практически отдельный вид. Нам, рожденным в послевоенный период, до них еще расти и расти.

— Слушай, пап, а ты упомянул, что у Назимова нет наследников. — После кивка переспросила: — Прямо совсем? И что же будет с его кланами, когда он умрет, ведь он немолод и по вашим меркам тоже? — сыпала я вопросами и даже не заметила, как легко из моих уст вырвалось такое незнакомое мне слово: «папа».

— Совсем. Был еще младший сын, но там совсем все печально, в 1997 году взорвался на машине вместе с годовалыми детьми. У него близнецы были, большая редкость для таких, как мы, — печально произнес Олег. — Еще у Назимова есть необратившаяся дочь и была внучка, ребенок старшего сына, но тогда же, в 1997, про нее перестали упоминать, как будто нет ее и все. Только домыслы и слухи, что жена Назимова тогда сошла с ума, она же полукровка, у нее менее устойчивая психика, и пойди разбери их, что правда, а что вымысел.

— Как-то все очень печально.

— Ничего, у него еще есть названый сын. Сосед по твоей лестничной площадке, — замолчал, видимо, дожидаясь, пока эта информация уляжется в моей голове и продолжил: — Игнат Романов воспитывался Николаем с девяти лет, вот он-то и станет скорее всего преемником. А сможет ли удержать власть в своих руках, покажет только время. Желающих отгрызть у него по лакомому кусочку много, но и Романов сам не промах, молодой еще, а уже один из самых сильных альф, да и хватка у него ого-го. Зубы о него многие уже пообломали.

— Как же у вас все устроено странно… и интересно. До сих пор ощущение какое-то необычное, как будто в другой мир попала, или мир тот же, только какой-то искаженный, а может, реальность другая?

— приложила палец к губам и удивила отца. — А может, я сплю? А?

Впала в кому и вижу чудные сны… ай!

Отец меня ущипнул, причем больно так ущипнул. И мы вместе расхохотались. До сих пор не могла поверить, что сидящий рядом со мной красивый молодой мужчина приходился мне отцом и ему не двадцать пять, как казалось на первый взгляд, а все восемьдесят. Но родство душ мы почувствовали сразу, не знаю, как он, но я смущалась только первые пять минут общения, а потом стало необыкновенно легко и просто. И волнами на меня накатывало ощущение ничем не замутненного счастья, такого всеохватывающего и поглощающего, абсолютного счастья. Семья. Как много значило для меня это слово, как же дорого оно стоило, кто-то родной в этом одиноком и враждебном мире. Подчиняясь минутному порыву, я подалась к отцу и крепко обняла его за шею, уткнувшись носом в крепкую грудь. Боже, как же от него невообразимо пахло! Запах дома! Я даже не знала раньше, что существует такой запах, но в это мгновение безошибочно его распознала. Может, дело в моем нюхе полукровки, более совершенном, чем у людей, а может, просто в осознании, что на этой земле наконец-то появился человек, которому я нужна не из-за чего-то, а просто потому что я это я, его родная кровь.