Пий XII был умерен в еде, не употреблял спиртное, не курил. Он почти не улыбался и тем более избегал смеяться при публике. Любимым его занятием в редкие минуты досуга были одинокие прогулки по дорожкам загородной резиденции Кастель Гандольфо. Папа римский не любил советов, в какой бы форме они ему ни высказывались. Это воспринималось им как высшая форма бестактности. Лицо Пия XII становилось непроницаемым, почти враждебным. Человек, допустивший подобный промах, как правило, вычеркивался из списков лиц, имеющих право на аудиенции. По мнению Григулевича, каких-либо пороков или слабостей за Пием XII не водилось, если не считать его глубокой привязанности к своей экономке — немецкой монахине Паскуалине Ленерт. Он познакомился с ней в начале 1917 года в одном из швейцарских санаториев. Монахиня работала медсестрой. С избранием Эудженио Пачелли папой Паскуалина поселилась вместе с ним в его покоях.
* * *
Но вернемся к Фигересу.
Отношения «Макса» с ним достигли такой степени доверительности, что экс-президент Коста-Рики предложил своему «коммерческому партнеру» стать его политическим представителем в Европе. Фигерес намеревался вернуться к власти путем демократических выборов. В 1948 году он занял пост президента в результате кровопролитной революции, во многом благодаря американской помощи. Но времена изменились, и демократически избранные президенты котировались в США чуть больше, чем диктаторы.
Из всех возможных «разработчиков» политической предвыборной программы Фигерес предпочел Кастро. И «кофейный бизнесмен» написал ее, руководствуясь тезисами, полученными от Дона Пепе: «Долой империализм, в том числе американский! Долой коммунизм любого типа, в том числе московский! “Да” проведению всесторонних социальных реформ!» Эти четкие пункты были по душе простым костариканцам. Опираться на свои силы, довольствоваться тем, что есть, не встревать в чужие споры — это мудрая национальная традиция. А реформы нужны, чтобы «выпустить пар из котла» и ослабить классовую напряженность, порождающую «гидру коммунизма». Программа, подготовленная Кастро, Фигересу понравилась, и она была одобрена в несколько «откорректированном виде» на съезде Партии национального освобождения.
«Моя программа привела Фигереса к власти в 1953 году, — говорил Григулевич. — А он отплатил мне черной неблагодарностью. Пост вице-президента я так и не получил!»
В то время дипломатические отношения между Италией и Коста-Рикой поддерживались в неполном объеме. Итальянский посол в Сан-Хосе был, а вот интересы Коста-Рики в Италии были представлены на уровне консула. Чтобы упрочить свое положение в Риме, Григулевич с санкции Центра предпринял шаги по переходу на дипломатическую службу Коста-Рики. Впервые на такую возможность намекнул Теодоро сам Фигерес: он хотел отблагодарить своего римского друга за оказанные услуги. Перспектива использования «костариканской дипломатической крыши» приятно будоражила Григулевича. Он был так уверен в назначении, что за несколько месяцев до него сшил себе фрак. В разговорах с Лаурой на эту тему часто шутил, «признавался», что согласился на пост исключительно из карьерных соображений, поскольку личность президента Улате симпатий у него не вызывала. Мнение свое Иосиф основывал на оценках знакомых костариканцев: Улате — человек со слабым характером, очень внушаем и к должности президента подготовлен плохо. К тому же ходят упорные слухи, что Улате «обожает красивых юношей». Конечно, вполне может быть, что политические противники пытались таким образом скомпрометировать президента. Но слухи на пустом месте не рождаются…
До 1950 года Коста-Рика имела в Европе только одно полноценное посольство — во Франции. В других странах действовали генеральные, почетные и просто консулы, жившие «за свой счет». В казне небольшого государства не было средств на содержание дипломатов за границей. В начале 1951 года МИД Коста-Рики учредил еще одно посольство — в Испании, причем посол Антонио Фасио «совместительствовал» в этом же качестве в Англии и Италии. В июне 1951 года Фасио вручил верительные грамоты чрезвычайного и полномочного посла президенту Италии Луиджи Эйна-уди. Фасио представил Теодоро Б. Кастро президенту и направил вербальную ноту в МИД о его назначении исполняющим обязанности поверенного в делах. Вскоре Кастро получил из Сан-Хосе дипломатический паспорт первого секретаря и на его автомашину прикрепили дипломатический номер. В официальном справочнике МИДа Италии о членах дипкорпуса, который обновлялся каждые полгода, появилось имя Теодоро Б. Кастро.
* * *
Во второй половине 1951 года «Макс» с помощью Центра провел большую работу по созданию опорных точек разведки в Западной Европе. Одна из них была открыта в Швейцарии, куда, по рекомендации Григулевича, был переброшен из Буэнос-Айреса «Бланко». Маневр этот был своевременным: военная контрразведка Перона настойчиво искала членов «советской разведывательной сети» и ее неуловимого «хефе», считая, что он продолжает действовать в Аргентине.
Между тем Кастро с подачи Фигереса становился все более популярной личностью в Коста-Рике. «Соотечественники», находившиеся проездом в Италии, считали своим долгом познакомиться с человеком, о котором с восторгом отзывался сам Дон Пепе. В числе наиболее уважаемых Кастро костариканцев был архиепископ Виктор Мануэль Санабрия. Отношение к нему на родине было, как сейчас говорят, неоднозначным. Многие приходские священники, иезуиты и члены религиозных орденов считали его «пособником» коммунистов, «сумасшедшим», «недопустимо радикальным» пастырем.
Санабрия выступал за перемены в церкви, поощрял сотрудничество католического профсоюзного движения с левыми партиями. Своей примирительной проповедью Санабрия освящал прогрессивные социальные реформы в стране. При его непосредственном участии была осуществлена земельная реформа, поставлена под государственный контроль аристократия кофейных плантаций, вводились ограничения на некогда безраздельную власть «Юнайтед фрут компани».
Во время пребывания Санабрии в Риме Кастро старался быть рядом с ним. Архиепископ с горечью рассказывал о спорах, которые вызывала его религиозно-реформаторская деятельность в высших сферах Ватикана. Для Кастро это было откровением: в Ватикане становилось все неспокойнее, эта, казавшаяся монолитной и непробиваемо реакционной религия искала пути к модернизации, усовершенствованию, большей смычки с реалиями мира. Для Кастро было очевидным: эти процессы необходимо изучать.
* * *
«Макс» арендовал под представительство Коста-Рики первый этаж роскошного пятиэтажного дома 24 на площади Саллустио. Можно себе представить, с каким скрипом согласился Центр на эти траты. Но в Сан-Хосе «патриотический порыв» Кастро оценили благосклонно: этот человек не жалел личных средств, чтобы достойно представлять свою страну! Президент Коста-Рики Отилио Улате в теплом письме поблагодарил «Макса» за самоотверженное исполнение гражданского долга.
Вскоре в МИД Коста-Рики одна за другой полетели дипломатические депеши из Рима, подписанные именем и. о. временного поверенного. Усилия Кастро нужно было поощрить, и специальным правительственным декретом ему было назначено жалованье в 150 долларов в месяц. Даже президент Коста-Рики получал всего на 60 долларов больше. Нужно сказать, что дипломатический статус лишил Кастро права заниматься коммерцией. Он прекратил свое участие в фирмах, которые с таким трудом создавал. Не отказался Кастро только от негласного контроля над фирмой в Милане. Еще бы, с ней плодотворно сотрудничала фирма «Карибе Коста-Рика Лимитада», которую основал Даниэль Одубер. Управляющим фирмой являлся Франсиско Орлич.
