Дона Пепе нередко называли «революционным прагматиком». Его резко критиковали и справа («Он же явный коммунист!») и слева («Фигерес — явный нацист!»). Для финансирования своей революции он не гнушался брать деньги у самых консервативных слоев Коста-Рики и не отказывался от военной помощи Соединенных Штатов. Тесные отношения Дон Пепе поддерживал и с командованием Карибского легиона, созданного для того, чтобы «вести борьбу» с диктаторскими режимами в Центральной Америке.
После двух лет правления Фигереса президентскую ленту возложили на грудь Отилио Улате. Дон Пепе ушел в тень, планируя, впрочем, возвращение к власти: в этот раз через демократические выборы. О перипетиях внутриполитической жизни в Коста-Рике «Макс» узнавал от «соотечественников», прибывавших в Италию все в больших количествах. Очень много для понимания процессов в Коста-Рике Григулевич вынес из бесед с писателем Хоакином Гарсией Монхе, редактором журнала «Реперторио Американо». По мнению писателя, режим Отилио Улате почти не отличается от «действующих» латиноамериканских диктатур в Чили, Колумбии и Доминиканской республике: демократия ограничивается, коррупция разъедает государственный аппарат, реакционные католические лидеры с полуфашистским направлением мыслей определяют общую атмосферу в стране. Мракобесие — в моде, страна словно возвратилась к средним векам. Армия была распущена Фигересом, зато появились более многочисленная Национальная гвардия с офицерами, обученными американцами в зоне Панамского канала, и тайная полиция, руководимая «советниками» из ФБР. Улате установил тотальный контроль над страной: тайные агенты проникают всюду, пресса контролируется, людей выбрасывают с работы при малейшем подозрении. Но Улате, по словам Гарсии Монхе, тоже контролируется людьми Фигереса, которые хозяйничают в конгрессе, в правительстве, в экономике. Даже личный секретарь президента — человек Фигереса!
О кризисной ситуации в Коста-Рике говорили и другие гости хлебосольного коммерсанта Теодоро Б. Кастро. Экономика страны — в глубоком застое. Крестьяне снова возвращаются в полурабское состояние. Уклонение от уплаты налогов стало всеобщей практикой. Владельцы кофейных плантаций хранят деньги «под подушкой» или в зарубежных банках. В казне нет средств на содержание правительства. Большое недовольство костариканцев вызвало решение Улате о возврате немецким владельцам с нацистским прошлым большей части их земель, конфискованных в годы Второй мировой войны. Многие в стране рассматривают это как попытку сблизиться с боннским правительством. Чтобы пополнить казну, Улате передал «Юнайтед фрут компани» большие земельные участки на западном побережье страны, разрешил компании «Стандарт ойл» проводить поиски нефти на границе с Панамой. Народ все больше охватывают антиамериканские настроения. Война в Корее у костариканцев не пользуется поддержкой. Добровольцев в армию США среди них не нашлось…
* * *
Кофе любили и в Ватикане. Кастро передал мешок отборного зерна для личного стола Пия XII. Подарок не остался незамеченным. На костариканца обратил внимание принц Джулио Пачелли, нунций Коста-Рики при Святом престоле, а по родственной линии — племянник папы. В первой же беседе Кастро и Пачелли нашли точку соприкосновения: коммерция! Пачелли был алчен и пользовался своим дипломатическим статусом для осуществления различных финансовых махинаций. С его помощью «Макс» продал Ватикану первую партию кофе по льготной цене (с солидным наваром для Пачелли) и затем стал постоянным поставщиком папского престола.
Так, шаг за шагом советский резидент осваивался в Ватикане. Быть принятым папой римским считается особой честью в католических кругах Запада. За годы своего пребывания в Италии Кастро 15 раз лобызал перстень на сухонькой руке Пия XII. Наверное, не было в Ватикане структур, в которых не появились бы у «Макса» устойчивые контакты. Даже в полицейской службе Ватикана — конгрегации «Святого отдела» — Кастро считали «своим» человеком. Шеф этой службы, кардинал Боргончини Дука, был в восторге от степени проникновения «светского человека» в глубины католической доктрины и преподнес Теодоро Кастро свое «Исследование относительно точной даты рождения Христа».
Нарушая хронологию повествования, скажем, что Кастро лишь однажды был удостоен беседы наедине с Пием XII. Это произошло после возвращения его из Парижа, где он участвовал — в качестве дипломата Коста-Рики — в работе VI сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Папа римский обратился к Кастро с просьбой прокомментировать итоги столь представительного форума. Григулевич вспоминал позднее:
«Я ответил ему следующим образом. Русские ведут себя очень уверенно и пользуются успехом у многих делегаций, поскольку выступают против неприкрытого колониализма западных держав. В частности, они разоблачают имперскую политику англичан на Ближнем Востоке, которая неизменно пользуется поддержкой Вашингтона. Парадоксально, но две ведущие западные страны все больше дискредитируют себя среди малых наций и народов! Советский Союз при любой возможности заявляет о своем стремлении к миру, а западные государства используют воинственную лексику, угрожая вооруженным противостоянием “красному блоку”. Создается впечатление, что Запад смертельно боится русских. Как следствие, общественное мнение склоняется в пользу СССР…»
Выслушав речь Теодоро Кастро, папа римский сокрушенно покачал головой:
«Печальные новости, сын мой. Положение складывается серьезное. Наша беда не в недостатке силы, а в моральном кризисе, который переживает западная цивилизация. Новая мировая война может принести только беду и никакого утешения страждущему человечеству…»
Однако это были только слова. Пий XII без колебаний включился в «холодную войну», призывал к «крестовому походу» против коммунизма. Как писал позднее Григулевич, папа «мучительно переживал тот факт, что в годы войны в рядах Сопротивления установились дружественные связи между коммунистами и католиками, которые продолжали свое сотрудничество в правительствах национального единства после разгрома фашизма. В сближении католиков и коммунистов, в их стремлении вместе бороться за мир и социальный прогресс, за преобразование общества на более справедливых социальных основах Пий XII видел угрозу влиянию католической церкви»[90].
В своей монографии «Папство. Век XX» Григулевич, характеризуя Пия XII, воспользовался оценками лиц, лично знавших папу римского. Конечно, Иосиф соотносил их со своими наблюдениями с «натуры», и потому «мозаичный портрет» оказался предельно объективным. Резидент «Макс» не без уважения относился к интеллекту Пия XII. И был в этом не одинок. Достаточно сказать, что английский писатель Грэм Грин считал папу одним из наиболее просвещенных умов западного мира в XX столетии. Близкие к Пию XII люди единодушно называли его знатоком классической музыки и литературы, талантливым дипломатом-миротворцем. Он обладал высокой работоспособностью. Его помощники изнемогали от множества срочных дел, которыми заваливал их папа. Подлежащие рассмотрению дела привозили на утренние доклады на двух или трех тележках. Свои выступления Пий XII готовил сам и нередко лично печатал их на портативной машинке. Готовя свои доклады, Пий XII знакомился с литературой по той или иной теме, подбирал нужные ему факты и компоновал текст, включая в него подходящие цитаты из Библии. Свои проповеди и энциклики папа римский заучивал наизусть. Когда он говорил, одухотворенное его лицо, достойное кисти Эль Греко, вызывало священный трепет у присутствующих. Литературно-религиозное наследие Пия XII превышает 20 томов!
