— Но очень многие. Вы, Великий, только не гневайтесь, — торопливо зачастил Жан, — я же для вас стараюсь.
— Ты дослушай меня сперва. Лет восемь назад мы воевали с лангедокцами. Не-ет, скорее уж Лангедок с нами, вроде бы они на Арелат напали. Или просто ошалевший от безделья барон пересёк первым границу, — заколебался недавний послушник.
— Сейчас неважно, Великий.
— Для кого как. Война вроде бы пограничная, но крови тогда пролилось немало. Мне Мигель подробно рассказывал… — мальчика передёрнуло. — Лангедокские рыцари проиграли решающее сражение с гвардией Арелата. — дело решил удар «Полосатых Кошек» — и герцогство потеряло важный торговый город. Между прочим, в этом сражении погиб старший сын герцога.
— А как насчёт младшего? Ты пойми, Шарль, мне было не до Лангедока.
— Ага, подушками то и дело швырялся! Когда надо и не надо. Кто стекло старинное выбил? Вроде бы десятого века, привирали малость наверное.
— Я вообще-то диванным валиком, — охотно подтвердил Жан. — Вы тогда смеяться изволили.
— Пока цену не узнал толком. — Великий поёжился. — На кого Роже наложил епитимью? Случайно не на меня?
— Вы могли бы и не послушаться, — заикнулся подросток.
— С исповедником по серьёзному не поспоришь, — мальчишка непритворно вздохнул. — Я тебе ещё устрою весёлую жизнь. Кто мышонка в постель подкинул?
— Надо полагать, котёнок невидимый, — попытался пошутить слуга.
— Да ещё дохлого мне подсунул. С живым бы я до-олго игрался…
— Сами же его раздавили, — буркнул Жан.
— Врёшь!
— А по правде?
— Предупреждать надо! — выпалил Великий Колдун. — Крокодил ты всё-таки, Жан, бедного мышонка угробил.
— А младший? — сменил тему слуга.
— Кто?
— Сын герцога, не мышонок же. Не томите меня, Великий.
Улыбка Шарля погасла:
— Утонул в реке вместе с конём, мальчишке и шестнадцати не исполнилось.
— Мальчишке? — коварно вопросил Жан.
— Ну да, то есть… — смешался было ребёнок. — Всё равно он мальчишка, не дразнись, пожалуйста, Жан! Лучше на себя погляди!
— И что дальше?
— Ничего хорошего, я не сказку тебе рассказываю. Герцог медленно угасает, он ведь сердце по серьёзному надорвал. Кузены умирающего спорят о том, кому быть наследником. Зятья герцога тоже вносят посильную лепту… В общем сами лангедокцы сейчас толком не знают с кем будут воевать. Возможно и с нами, поди разбери.
— И будут ли вообще, — подхватил Жан.
— Я и сам не пойму, — признался Великий. — Люди Себастьяна подкупают влиятельных придворных, но пока что без особого прока. Не трави душу, Жан, мне об этом даже думать не хочется! Я ведь настоящие донесения читаю. Не ту розовую водичку, что сначала подсовывали. Через слёзы и скандал, но добился! И теперь сам не рад.
— Мне же и пришлось вас успокаивать. Даже и подушками перестали швыряться.
— Неправда! — вспыхнул Шарль. — Я тебя сумел отметелить!
— Вместе с Тео, Великий.
— Ой! — Глаза Шарля расширились, мальчик отступил на шаг.
— Великий?
— Повернись лицом к Солнцу, — приказал хранитель Святыни. — И глаза прикрой, мне надо тебя проверить.
Бывший ватажник не осмелился возражать.
Простенький пощупывающий импульс — на уровне деревенских колдуний — и Шарль расплылся в улыбке.
— Открывай глаза, разрешаю, — смилостивился Великий Колдун. — Как себя чувствует благородный Эжен? — Шарль помахал несуществующей шляпой и отвесил церемонный поклон.
— Вы что, шрамы смахнули?
— Не-а… Я и не умею.
— Кто вас знает.
— Ты похоже са-авсем от татуировки избавился, — огорошил друга мальчишка. — И аура твоя во многом другая — татуировку ведь маг закреплял — даже страшновато немного.
— Вы… по правде? Не врёте?
Шарль размотал повязку на руке — в гвардии точат мечи на совесть и показал здоровую чистую ладонь без малейших следов пореза.
— Поверил?
— Спасибо за всё, Великий! — слуга склонился в поклоне и неожиданно поцеловал руку юного Колдуна.
— Без этих глупостей, Жан, я тебе не грехи отпускал. Нет татуировки, нет, и больше не будет, так что хватит реветь. Я тебя и рыцари могу посвятить…. если заслужишь со временем, — лукаво добавил мальчик. — Что с тобой, Жан?
Шарль подхватил обмякшего подростка и осторожно уложил на дорогу.
— Слабак. Это надо же, сомлел как девчонка, — вслух подумал ребёнок. — Достанется ему от меня.
* * *
— Пусти! — Шарль пихнул Жана в плечо.
Бывший ватажник откачнулся назад, освобождая место для Шарля, и Великий приник к единственному просвету в плотной стене кустов.
— Зря только время теряете. Гарнизона там точно нет, головой ручаюсь. Как у вас с деньгами?
— Ни гроша, ни монетки, сам заставил всё выложить, — недовольно отозвался мальчишка.
— У меня… похоже кое-что завалялось, — Жан достал из кармана монетку. — Всего лишь денье… На один обед пожалуй достанет. Может быть. Или хлеба попросту взять, что бы подольше хватило.
— О деньгах не беспокойся — беспечно отмахнулся Шарль — Я успел основательно поразмыслить. А монетку мне отдай, для начала вполне сгодится.
— Может, всё же хлебушка купим? — робко предложил Жан.
Шарль мотнул головой.
— Ясно, ясно, всё ясно, жаль, что пороть нельзя. Мы в деревню, Великий?
— Не знаю как насчёт денег, а провизией в деревне всегда можно разжиться.
— Если собак не натравят, — мрачно предрёк Жан. — Давайте огороды почистим, дотерпите только до ночи. Запечём картошку в углях…
— И не думай! У меня есть идея.
— Снова?! — ахнул подросток.
Шарль показал кулак.
— Да спасёт вас Создательница! И меня многогрешного.
— Привыкай, со мной не соскучишься.
— Посоветуйтесь лучше с Единственной.
— Что мне тебя на верёвке вести? — мальчик потянул слугу за рукав. — Обещаю тебе роскошный ужин.
— Если жив останусь. Одному идти страшновато?
— А по шее?
Жан понуро кивнул и направился к селению. Бывший ватажник зашептал молитву Создательнице, уберечь бы Великого Колдуна.
— Дубину пока что оставь, — нетерпеливо добавил мальчишка, — а то всякое померещиться может.
— Детишкам? — усмехнулся слуга.
— Девчо-онкам, пропади они пропадом, совсем жизни не стало. Что я мёдом намазанный? — ребёнок испустил вздох. — И добро бы только девчонки — это ещё перетерпеть можно — но и взрослые девицы на выданье, и куда женихи смотрят? Положи дубину, что я сказал, чего доброго донесут старшим, объясняйся с ними потом. Помню, мы с другом сделали арбалеты… — Шарль неожиданно запунцовел, — ну это дело прошлое.
