В Китае такого рода сделки проходили более открыто. Публичные выражения преданности коммунистической партии оказывались неизбежны для всякого, кто всерьез собирался заработать денег, но, помимо этого, было важно подобрать нужных союзников в нужное время. Личные состояния в значительной степени зависели от наличия политических спонсоров.
Для российской элиты игровой площадкой — а порой и полем боя — стал Лондон. Первое поколение китайских сверхбогатых людей чувствовало себя более уютно в Соединенных Штатах, при этом закупая активы или складывая деньги в Сингапуре и Дубае.
Главный приоритет для большинства олигархов сегодня, помимо сохранения их состояний, — управление репутацией. Они нанимают лучших международных юристов, пиар-менеджеров и консультантов, чтобы обеспечить себе более благоприятные публикации в СМИ и внедриться в элиту западного общества, а прежде всего — наладить контакт с аристократией. Наряду с покупкой недвижимости и реализацией своих бизнес-интересов — многие их деньги теперь надежно инвестированы на Западе, — олигархи приобретают арт-галереи, футбольные клубы, создают фонды и другие благотворительные организации. Они строят библиотеки и бассейны для частных школ, которые посещают их дети.
Эти персонажи жаждут добиться признания старого истеблишмента для себя и своих семей. Так многим ли они отличаются от баронов-разбойников, которые заработали деньги как насилием и угрозами, так и опираясь на свои предпринимательские и деловые навыки, и которых последующие поколения считали столпами общества? Не являлись ли Карнеги и Рокфеллеры XIX века лишь предтечей Усмановых и Ванов наших дней?
То был влажный и душный день в конце июля. Летом российская элита стремится удрать из Москвы и не возвращаться туда как можно дольше; ее представители уезжают на шикарные дачи, выстроившиеся вдоль окраин Москвы либо, согласно новой моде, на юг Франции или на Сейшелы. В тот день состоялась необычная деловая встреча. Два десятка богатейших людей страны были вызваны в Кремль только что вступившим в должность президентом. Владимир Путин пришел к власти в начале года, после внезапной отставки стареющего и страдающего алкоголизмом Бориса Ельцина. Бывший офицер КГБ быстро укреплял свою власть. Первым делом он взял на прицел олигархов — небольшую группу людей, которые в начале и середине 90-х годов сколотили огромные состояния, заполучив природные ресурсы бывшего советского государства.
В 1994 году банкиры и чиновники президентской администрации придумали план, который позволял правительству Ельцина привлечь деньги и создать новые компании в частном секторе. Схема эта называлась «залоговые аукционы». За ней стоял ближний круг президента — «семья», как его называли; в него входили его дочь Татьяна, ее муж и несколько друзей. Главным среди них был Борис Березовский, который считался «серым кардиналом Кремля»; газета New York Times охарактеризовала его как «главного лоббиста новой элиты». Кроме Березовского «семью» составляли Михаил Ходорковский, Роман Абрамович и Владимир Гусинский. В условиях примитивного капитализма посткоммунистической России тех лет можно было купить что угодно — и кого угодно: были бы нужные связи.
Гегемония этого первого поколения олигархов достигла пика в 1996 году. Популярность Ельцина пошла на спад; в ряде регионов у государства кончились деньги, и работникам госсектора не платили зарплату. Быстро беднеющее большинство ненавидело развращенное и коррумпированное меньшинство. Но бизнес-сообщество и Запад нуждались в Ельцине: даже смутная возможность возвращения коммунистической партии на грядущих президентских выборах внушала ужас. На Всемирном экономическом форуме в начале года Березовский и остальная часть этого клана договорились профинансировать кампанию по переизбранию Ельцина. Они превысили официальные лимиты на рекламу и информирование публики в пятьдесят раз. Ключевым инструментом считалось телевидение; Березовскому принадлежал главный российский телеканал, ОРТ, который отказался от всякой объективности, чтобы обеспечить «правильный» результат.
Два года спустя финансовый кризис, прокатившийся по развивающимся рынкам, сильно ударил по российским нуворишам. Олигархи начали экономить. Их все более смущало непредсказуемое поведение Ельцина и его состояние здоровья. Россия, решили они, нуждается в сильной руке, но такой руке, какую они сами могут контролировать. На пост премьер-министра пробовали разные фигуры, но вскоре их приходилось заменять. К 1999 году олигархи пришли к выводу, что нашли подходящего кандидата: Владимира Путина. Березовский взял на себя задачу поговорить с ним приватно во время отдыха на французском курорте Биарриц. На него произвело впечатление, какой скромный коттедж снял Путин — ничего общего с той жизнью, к которой привыкли Березовский и его партнеры: лобстеры, шампанское, частные самолеты. После разговоров на веранде, затянувшихся на целый день, Путин сказал: «Хорошо, я попробую» — при условии, что Ельцин выступит с формальным предложением. Так и было сделано, и после короткой пробы на посту премьер-министра Путин принял главную должность в стране в новогоднюю ночь.
Богатейшие люди, предоставившие ему эту возможность, и подумать не могли, что он ополчится против них. Но это произошло в первые же недели. В ходе своей предвыборной кампании (выборы президента назначили на март 2000 года; это было уже предрешенное событие, которое подтверждало путинские полномочия) Путин поклялся ликвидировать российских олигархов «как класс». Атака на богатых людей хорошо резонировала с настроениями населения, глубоко обиженного на «прихватизацию». Джордж Сорос пытался заключить в России несколько сделок, но сдался, назвав ее экономику «разбойничьим капитализмом». Согласно докладу Всемирного банка тех лет, тридцать человек контролировали 40 % российской экономики (оцененной в 225 миллиардов долларов) и практически весь ее самый важный сектор — природные ресурсы. Лишь крохотная доля этих денег попадала в казну.
Со времен краха СССР в 1991 году и до конца правления Ельцина государство, по существу, воздерживалось от регулирования жизни общества. Разграничений между легальным и нелегальным, моральным и аморальным почти не существовало. Не было четких определений организованной преступности, отмывания денег или вымогательства; всякие коммерческие транзакции можно было счесть как законными, так и незаконными. В популярном в 90-е фильме «Россия, которую мы потеряли» известного режиссера Станислава Говорухина изображалась страна, захваченная золотоискателями и преступным миром. Борис Немцов, ставший министром финансов[761]в начале того десятилетия, когда в разгаре была вдохновленная Западом «шоковая терапия», впоследствии сожалел: «Страна превратилась в уродливое олигархическое капиталистическое государство. Его характеризует концентрация собственности в руках узкой группы финансистов, олигархов. Многие из них работают неэффективно и паразитируют на подконтрольных им отраслях. Они не платят налоги и не платят рабочим».
