изменил порядок вещей. Он поставил себя над Советом Огненосцев, чего не было никогда. Он создает учреждения, где Одаренных будут воспитывать с юности, приучая их думать, как он! Всех инакомыслящих он уничтожит. Эта Академия ничего не напоминает тебя?
- Что она должна напоминать?
- Школу Алых! На Иане боевые Мастера – рабы, подчиненные законам острова, им не позволено думать иначе, им не дано выбора. То же самое вознамерился сделать Астри Масэнэсс со всей Тарией, со всеми Одаренными! Он хочет власти! Он берет эту власть вот уже пятнадцать лет, и никто до сих пор не заметил ничего подозрительного! Чего мне ждать? Пока он начнет убивать тысячами? Пока он примется бросать в тюрьмы несогласных с ним? Сколько лет, Риэна? Сколько смертей должны убедить тебя?! Если ты не веришь, если ты не станешь мне помогать, если ты отвернешься от меня, и оставишь одного… то лучше убей… Я жил ради чести. И умру ради нее. Ничто не может быть дороже… Даже моя любовь…
- Так ты готов пожертвовать и собой и мной, ради Тарии?
- Да.
Этого достаточно. Благородно. Правильно. Но почему… так гадко на душе?..
Последняя
1207 год со дня основания Города Семи Огней. Столица Тарии Город Семи Огней.
- А я до последнего не верил, что междуморцы отпетые лгуны, - звонкий веселый голос привлек внимание Джая, он поднял голову, увидел, что посреди его спальни стоит высокий человек. Голос и черты лица кого-то смутно ему напоминали, но в то же время, Джай был уверен, что ни у кого раньше он не видел такой длинной косы, кроме, разве что, самого себя. Черные волосы гостя охватили несколько раз его талию вместо пояса. Зеленые пронзительные глаза смотрели весело, по-дружески, но будто бы заглядывали в самую душу…
- Кто ты такой?
- Не узнал меня? – улыбнулся незнакомец, приближаясь. – Дай руку.
Удивленный Джай протянул ему свою ладонь, все окутал туман… но не туман перемещения, а нечто походившее на фиолетовую мглу Пророка. Когда они оказались на парапете башни, построенной так высоко, что можно было купать ноги в облаках, Джай вспомнил…
- Вирд-А-Нэйс?
- Он самый. Позволишь называть тебя своим настоящим именем? Ты ведь так и не открыл мне его тогда.
- Но ты сам узнал.
- Да. Многое узнал.
- Зови меня Джай, Вирд-А-Нэйс. Что ты там говорил о лгунах-междуморцах?
Второй Мастер Путей из далекого будущего рассмеялся.
- Ты наврал мне о своей смерти. Мы – Мастера Путей, слава Создателю, не знаем, как умрем и когда умрем.
- Да, я соврал... – Джай отчего-то чувствовал себя провинившимся мальчишкой. - Я не хотел… знать, да и говорить об этом не хотел – вот и выдумал о трехстах года до этого дня.... Я стал Верховным не в восемьсот, а в пятьсот тридцать восемь, то есть когда мы говорили с тобой, я уже им был. Что ж, вынужден признать: мы, междуморцы, иногда говорим не совсем правду, а иной раз много сочиняем… Надеясь, моя ложь не причинила тебе вреда?
- Нет, - снова смеялся Вирд. – Хотя… я поверил тебе, и мне пришлось прожить эти восемьсот лет! И как я умру – знать не знаю! Тебе ведь тоже не известно это?
- Я ничего о тебе не знаю… с той самой встречи. Дальше будущее - словно белое пятно света. Так тебе сейчас… какое странное слово для нашей ситуации – «сейчас»… восемьсот лет?
- Восемьсот двадцать семь, если быть точным.
- Не надоело? Не устал? – усмехнулся Джай, вспоминая подобный вопрос заданный ему вот этим самым Мастером, которому тогда не было еще и двадцати.
- Чем больше живешь, тем…
- … больше хочешь жить…
- Да.
- Ну а я двигаюсь неумолимо к часу своей смерти. Я все исполнил, - грустно сказал Джай.
- Мы ничего не знаем о своей смерти! И я ничего тебе не скажу.
- Этого и не нужно, Вирд-А-Нэйс. Странно, что совсем недавно я поучал тебя, давал советы, а теперь ты можешь поучать меня… Как же странно…
- У меня нет для тебя советов, Джай.
- Тогда открой то, чего я не вижу.
- Будущее?
- Да. Ты до сих пор Верховный?
- Не до сих пор, а снова. Скажу лишь, что мир изменился. Древних больше нет. Ни бодрствующих, ни спящих. И следов от них не осталось.
- Как тебе удалось?
- Я достал их всех, поднял из глубин морей, из жерлов вулканов… раскаленная лава стекала с их лиц, а они оставались невредимыми… Я проткнул сердце каждого тем Доа-Джотом,
