в тайной комнате с останками Кощея.
— Как это понимать? — спросил я, не веря собственным ушам. — Что значит — возглавить Культ?
— Не в прямом смысле, — выдохнула полудница. — Но я должна сделать то, что мечтали осуществить они.
— Ты… хочешь воскресить темного воеводу?
— Это для тебя он — темный воевода. А для меня — друг, отец, наставник и самое дорогое существо во всей проклятой Вселенной. Можешь увидеть это сам, — она приложила пальцы к виску. — Связь теперь работает.
Чужие воспоминание рекой хлынули в мое сознание. Подобно мифу о самоубийце, перед которым проносится вся его жизнь, я меньше чем за минуту увидел самые яркие события в жизни Ярославы.
Первое, что открылось внутреннему взору — окровавленные ручонки среди колосящейся ржи, что протянулись к седовласому юноше в черном балахоне.
— Ну и ну, — он опустился рядом на колени — огромный и черный, точно коршун. — Да тебе, похоже, череп раскроили. Удивительно, что ты все еще дышишь. Да не просто дышишь — еще и кричишь да ручонками машешь. Должно быть, ты особенная полудница, в которой очень много Света. Из тебя выйдет годный лекарь, а их сейчас — нарасхват. Заберу-ка я тебя в лагерь, — Кощей снял накидку и укутал в нее младенца. — Умрешь — так тому и быть, на все воля божья. А коль выживешь — станешь мне нареченной дочерью.
Следующее видение перенесло на несколько лет вперед. Юноша в балахоне вел малышку по мрачному коридору, сплошь заставленными высоченными книжными шкафами, перемеженными склянками с разноцветными настоями, перегонными кубами и малопонятными алхимическими машинами.
— Теперь ты будешь учиться здесь. А я буду изучать тебя. Столь сильный дар не должен пропасть зазря. Договорились?
— Да! — без колебаний пискнула девочка.
— Я рад, — Кощей улыбнулся. — Знаешь, куда мы сейчас идем?
— Читать книжки?
— Этим займемся чуть позже. А пока…
Взмах руки — и темные щупальца распахнули тяжелую дверь. Во дворе окруженного лесом замка собралась дюжина взрослых нелюдей и горстка разношерстной мелюзги. Лешаки играли на дудках, берегини развешивали ленты на стенах, а кикиморы ставили на стол огромный медовый каравай.
— Что это? Какой-то праздник?
— Не просто какой-то, — спутник подмигнул и легонько толкнул засмущавшуюся девочку в спину. — А твой. У полудниц не бывает дня рождения, потому что чисто технически они не рождаются. Но я решил, что неплохо бы отметить день твоей находки. Я хорошо его запомнил — пятое липня.
— Ух ты… И это все мне?
— Ну, ты же поделишься с друзьями?
— Конечно!
— Тогда развлекайся. И не забудь о подарке.
— Подарок? — Яра удивленно захлопала ресницами. — А разве это все — не подарок?
— Нет. Подарок — это нечто особенное. И я хочу вручить тебе это, — Кощей достал из-за пазухи две серебряные фляжки с изысканной гравировкой.
— Какие красивые… — девочка поднесла сосуды к глазам. — Что в них?
— Вода — живая и мертвая. Если выпьешь, шрам на голове почти полностью исчезнет.
— Правда⁈ — дрожащие пальчики потрогали уродливый рубец от лопаты, из-за которого образовался неряшливый пробор. — Не обманываешь?
— Попробуй сама.
Яра тут же вырвала зубами пробки и вылакала обе фляжки разом, после чего унеслась в свою комнату и склонилась над зеркалом. Я увидел смешную конопатую мордашку с ярко-голубыми глазами и золотистыми локонами, шрам средь которых истончался не по часам, а по секундам.
— Ура! — девочка зашлепала босыми ногами по коридору и на полной скорости кинулась на Кощея. — Я больше не уродина!
— Уродина? — чародей с усмешкой схватил ее за носик. — Ты всегда была самой красивой девочкой на свете.
— Врешь ты все… — она покраснела, как мак, и смущенно отвернулась. А затем в порыве чувств крепко-крепко обняла чародея. — Спасибо большое. Даже не знаю, как тебя благодарить.
— Со временем поймешь, — чуть слышно раздалось в ответ.
Снова временной скачок. Теперь Яра заметно подросла — еще не девушка, но уже не маленький ребенок. Она сидела полулежа на скамье с ремнями для ног и запястий, а Кощей колдовал над хитроумным устройством с двумя баками — вроде того, что прямо сейчас нависало над его телом.
— Послушай, сейчас идет война, и наши враги выбрали главной целью меня. И если они преуспеют — нам всем придет конец. Не волнуйся, Кощея не так-то просто убить, хотя люди перепробовали уже все, что могли. И все же я хотел бы подстраховаться на тот случай, если им все же удастся меня одолеть. Я хочу смешать твою кровь с живой и мертвой водой, чтобы многократно усилить твой лечебный дар. И когда я паду от меча человека, когда меня порубят на кусочки и спрячут по всему свету, когда моя душа вознесется на вечный пир в Ирии, только ты сможешь меня вернуть. Но это — очень опасный и сложный обряд, где смешались волшебство, алхимия и наука. Я не могу тебе приказать, не могу принудить. Не могу — и не хочу. Поэтому лишь смиренно прошу — Ярослава, ты станешь вместилищем моего бессмертия? Моим пером Финиста? Моей филактерией?
— Как ты смеешь говорить такие слова? — в слезах и гневе выпалила полудница.
— Прости… — Кощей протяжно вздохнул и вернул трубку с иглой в паз. — Я взял на себя слишком много…
— Замолчи! — Яра кинулась к нему и прижалась к груди. — Я готова ради тебя на все. Даже если придется лично сразиться с богами, чтобы вызволить твою душу из Прави! Даже если придется отдать всю свою кровь, чтобы тебя воскресить. Даже если понадобится трижды рискнуть своей жизнью — я готова. И не просто этого хочу — я мечтаю об этом. Чтобы в случае беды дать второй шанс не только тебе, но и всем нашим народам.
— Пути назад уже не будет. Ты… уверена?
— Как ни в чем прежде.
Новая сцена много лет спустя. Ярослава совсем взрослая — в привычной боевой одежке на палубе летучего броненосца. Тут же лежит Кощей с зияющими ранами на груди и сплошь скованный руническими кандалами. Такие же — на руках и ногах полудницы, а на плече подле шее — зачарованный меч, готовый снять буйную головушку по первому же приказу.
Над Кощеем навис воевода людей —
