уйти.
— Ты покупаешь это яблоко? — резко спросила та.
Девушка еще раз осмотрела фрукт, который, разумеется, был далеко не первой свежести. Но она взглянула на нахмуренную торговку и нехотя взяла его.
— Четыре серебряные монеты, — потребовала селянка, запросив в несколько раз дороже его стоимости.
Но Кэтти-бри не намерена была больше спорить, поэтому она отдала монеты и мрачно побрела по улице прочь из Аукни. По петляющей тропе она спустилась туда, где скала уходила в море, села на темный камень и уставилась на холодный прибой.
Пейзаж вполне соответствовал ее настроению, поскольку этот день оказался грустным напоминанием о ненадежности памяти и самого времени. Если говорить о событиях, имевших место в Аукни, то Вульфгар замечательно прожил свою жизнь. Он помог леди Меральде поступить правильно и растил Кэлси с любовью и соблюдением всех правил приличия, а затем возвратил ребенка законной матери, что далось ему ценой немалых душевных и эмоциональных потерь. И за все это его вовсе не поминали в Аукни добром. Похоже, совсем наоборот.
Кэтти-бри оглянулась на каменистые утесы, чтобы еще раз увидеть далекие крыши и извивающиеся дымы очагов, уходящие в холодное осеннее небо. Эти дымы казались ей холодным порождением холодного огня в холодном месте, и она сразу поняла, что не имеет ни малейшего желания идти туда и вообще когда-либо возвращаться в Аукни.
Она снова взглянула на темную воду, и на губах ее заиграла кривая улыбка.
Она сотворила заклинание, чтобы защитить себя от жестокости стихий. Ее правая рука мягко засияла, синеватые струйки магической энергии поползли из рукава. Она поддернула кверху свой черно-белый наряд, вошла в прибой и сотворила еще одно заклинание, и на этот раз туман тайной энергии поплыл от ее левой руки. Она вызывала себе морского коня.
Когда тот явился, она убрала свои кожаные башмаки в заплечный мешок и уселась на спину дельфина. То было не обычное животное, но магическое существо, всецело подвластное ей. Кэтти-бри ухватилась за спинной плавник и мысленно пришпорила своего коня.
Она держалась вблизи от берега, ее магический скакун петлял между камнями, и девушка быстро устала, удивляясь тому, насколько утомительной оказалась езда верхом. Однако Кэтти-бри никуда не спешила, если не считать желания убраться подальше от Аукни, так что она разбила лагерь под уступом скалы, расположилась возле магического костра, ела сотворенную ею пищу и повесила сушиться свое белое платье и черную шаль на ветвях ближайшего дерева.
Она продолжила путь на следующее утро, затем в полдень, после долгого перерыва на обед и отдых, и наконец призвала волшебного скакуна для третьего перехода за этот день, правда короткого.
Кэтти-бри было покойно наедине со своими мыслями, она была близка к природе, близка к Миликки. На третий день она отметила поворот на север, вокруг самого западного горного отрога, и в полдень шестого дня после отъезда из Аукни, выходя из воды, путешественница чувствовала под босыми ногами холодную грязь вместо мокрого твердого камня.
Ветер загудел у нее в ушах, и она поняла, что вернулась домой.
Она вызвала нового скакуна, призрачного единорога, и поехала на восток вдоль северного берега реки Шенгарн, растянувшейся на многие лиги. Преодолевая снега, ознаменовавшие начало зимы 1482 года, Кэтти-бри добралась до города Бремен на южных берегах Мер Дуалдона. Ветер дул теперь куда более пронизывающий и в куда более холодном краю, нежели Аукни, но, когда Кэтти-бри смешалась с обитателями этого северного поселения в Десяти Городах, она не почувствовала этого.
Совсем наоборот.
Она вернулась домой, в знакомые места, и, хотя после стольких десятилетий лица сменились, Долина Ледяного Ветра не изменилась, и Десять Городов тоже. Кэтти-бри черпала огромную поддержку в этой узнаваемости, перебираясь из города в город в проплывающей череде дней и месяцев. Благодаря ее магическим способностям она была воспринята обществом как ценное приобретений и вскоре обзавелась друзьями во всех тавернах каждого города.
Ей нужно было завоевать доверие и создать сеть по сбору информации, а никто не осведомлен обо всех прибытиях и отъездах лучше тех, кто торгует едой и питьем.
***
Год Наказанного Проныры
(1483 по летоисчислению Долин)
Долина Ледяного Ветра
— Очень необычный хафлинг, — прошептала Кэтти- бри, выглядывая из травы на гребне горы, спускающемся к берегу озера, и ее глаза наполнились слезами.
Именно так ей его и описывал один из многочисленных друзей, появившихся у нее за полтора года жизни в Долине Ледяного Ветра. Она не жила постоянно ни в одном из городов, но в основном делила время между Брин-Шандером, поселением дворфов у подножия Пирамиды Кельвина, и этим местом, Одиноким Лесом.
В Брин-Шандере десять дней назад она и услышала про эту странную личность, щеголя и франта, явившегося с караваном из Лускана. Небольшое расследование привело ее сюда, на окраину Одинокого Леса, и вот она сидит над озером и смотрит на Реджиса.
Конечно же, она узнала своего милого старого друга. Теперь у него была растительность на лице, а вьющиеся темные волосы оказались куда длиннее, чем она помнила, но это, без сомнения, был Реджис и по внешности, и по манерам.
Он сумел выжить и пришел в Долину Ледяного Ветра.
В этот миг Кэтти-бри испытывала величайшее облегчение. Она с тревогой ждала этого момента все последние месяцы, кружа по Десяти Городам. По правде говоря, она была удивлена, узнав, что Реджис и Бренор не прибыли в Долину раньше ее, и этот факт лишь напомнил ей о множестве опасностей, подстерегающих на пути сюда и даже просто в процессе выживания на протяжении двадцати одного года в Королевствах. Этот мир был дик и мрачен; выпавшие ей самой испытания лишь подтверждали это.
Не найдя друзей, вместе с новостями она стала собирать информацию о Дзирте, которого в Десяти Городах не видели долгие годы и который, как говорили, прибежал в Долину Ледяного Ветра, спасаясь от огромного демона, и павшая духом женщина была рядом с ним. Кэтти-бри видела памятник дроу по имени Тиаго у западных ворот Брин-Шандера, на месте, где Тиаго, как утверждали, уничтожил балора в великой битве, стершей с лица земли часть стены Брин-Шандера и ворота. Но то сражение состоялось пятнадцать лет назад, если не больше, и с тех пор о Дзирте не было слышно ни слова.
Ничего.
В девушке, не имеющей никаких сведений о Дзирте, прибывшей в Долину первой из троих, вышедших из Ируладуна, все последние месяцы росли сомнения и страхи, и теперь при виде Реджиса на сердце у нее воистину потеплело.
Ибо вот он, Реджис, развалился
