молился он.
Он смотрел на трех женщин перед колокольней. Каждая была прикована к коляске и была совершенно неподвижна. Марва лежала на боку на плитках, две другие сидели, склонив головы, словно в коме.
– Послушайте, – сказал он людям из подразделения антитеррора. – Если я побегу, главный бандит взорвет бомбы, которые у них на поясе или в коляске под сиденьем. Он только ждет, когда я появлюсь. Вам нужно выйти туда и увезти женщин.
Они посмотрели на него так, словно он был идиотом. Он хотел, чтобы они приблизились к потенциальным террористам-смертникам?
Он еще раз позвонил Веберу. Никакого ответа.
Асад глянул вверх, набрал побольше воздуха в легкие и пробежал под прикрытие козырька на фасаде. Едва успел встать у витрины магазина часов «Фоссиль», как увидел четвертую коляску справа.
Уже через секунду Асад сообразил, кто этот мужчина, сидевший в коляске. Но что за мальчик стоит сзади со слезами на глазах?
Ему перезвонил Вебер.
– Как у тебя дела? Мы тебя не видим, где ты? – спросил он.
– Я стою на углу под итальянским рестораном прямо против часового магазина «Фоссиль». Вижу четвертую коляску и уверен, что в ней сидит Хоан Айгуадэр. За коляской стоит плачущий арабский мальчик, что мне делать?
– Оставайся на месте. В его коляске может быть бомба. Возможно, поэтому мальчик и плачет.
– Надо послать ваших людей к женщинам, Вебер. Сделайте все возможное. А что на площади? Я вижу тела, лежащие на земле.
– Да, на земле много людей, мы не можем сосчитать и близко подойти не можем из-за снайпера, засевшего наверху. Но мы полагаем, что ликвидировали всех террористов, кроме двух, которые скрылись в подвальных этажах торгового центра.
– Ты забываешь, кажется, Галиба и этого мальчика.
– Мы думаем, что Галиб присоединился к тем, что в торговом центре. Помни, что на них бронежилеты, если будешь стрелять.
Асад покачал головой. Еще бы он не помнил. И зачем Галибу прятаться вместе с другими? Все пошло не так, как он планировал, к тому же и Асад, и его семья все еще живы. Нет, Галиб где-то прячется и готовится нанести удар.
Асад взглянул на коляску. Казалось, что Хоан хочет что-то сказать, но не может. У него, так же как у Марвы, Неллы и Роньи, вид парализованного. Он хочет, чтобы Асад ушел или подошел ближе?
Асад сделал шаг вперед и кивнул ему. «Я правильно сделал?» – спросил его взгляд.
Хоан напряг губы. Что это значит: да или нет?
– В твоей коляске есть бомба? – крикнул Асад.
Глаза Хоана забегали из стороны в сторону.
– Если это значит «нет», то ответь: тебя зовут Хоан?
Глаза задвигались вверх-вниз. Это значит «да», и значит – бомбы в коляске нет.
Он подошел еще на шаг ближе.
– Мальчик опасен? – спросил он.
Пара глаз задвигалась справа налево.
– Галиб близко?
Глаза остались неподвижными. Значит, он не знал.
– Что с мальчиком? Кажется, он не в себе.
Глаза задвигались справа налево.
– Он под воздействием наркотиков?
Снова «нет».
– Он вооружен?
– Нет, – сказали бегающие глаза.
– Привет, друг, – произнес он мальчику по-арабски. – Меня зовут Асад. Как зовут тебя?
Мальчик опустил взгляд в землю, робкий и испуганный, как зверь, которого загнали в угол. Асад подошел на шаг ближе, и это мальчику явно не понравилось. Он как бы возвел стену между собой и Асадом, подняв плечи и прижав руки к животу.
– Ничего плохого я тебе не сделаю, – сказал Асад как можно мягче.
Мальчик посмотрел на Асада испуганными глазами. Этот взгляд Асад понимал очень хорошо, после того как сам только что пережил страшные минуты.
Асад крикнул людям из подразделения антитеррора, что они могут подойти.
Хоан Айгуадэр издал какие-то нечленораздельные звуки. Асад подошел ближе и приложил ухо к его губам.
Ушло много времени на то, чтобы тот наконец едва слышно произнес:
– Его зовут Афиф.
Асад кивнул.
– Он важен… – были следующие слова Хоана.
– Для Галиба?
– Да.
Асад повернул голову к полицейским.
– Этих двоих оставьте здесь. Они оба важны, каждый по-своему.
Полицейские скептически посмотрели на мальчика.
– Ты уверен, что на нем нет пояса шахида?
Асад посмотрел на Хоана, который двигал глаза вверх-вниз.
– Да, уверен, – ответил Асад и приложил ухо к губам Хоана Айгуадэра. – Что с вами сделали? – спросил он.
– Инъекция… – был неотчетливый ответ.
– Это проходит? – спросил он.
– Да.
– Вон там моя жена и две дочери. Марва, Нелла и Ронья. У них есть заряды?
– Марва и Нелла – пояса. Ронья – бомба.
– А пульт в руках Галиба?
Из глаз Хоана потекли слезы. Его «да» было таким слабым, что пришлось повторить вопрос.
У Асада сдавило в груди.
С того момента, когда Асад увидел, как подразделения антитеррора стали переводить свои машины на площадь с Нюрнбергерштрассе, он уже знал, что у него ничтожно мало времени на то, чтобы найти Галиба и разоружить его. Звучало очень просто – «разоружить». Но где он? Он что, трусливый пес, который сбежал, пытаясь спасти свою шкуру? Асад покачал головой. Имея такие планы, разве можно сбежать?
Из торгового центра донеслись выстрелы. Он услышал крики, от входной двери со стороны улицы в нескольких метрах от него побежали люди.
Асад позвонил Веберу.
– В торговом центре стрельба. Это ваши люди?
– Да, мы послали туда десять человек из подразделения антитеррора.
Асад остановил пробегавшую мимо женщину:
– Что там происходит?
Она едва дышала и не контролировала себя.
– Там двое, мужчина и женщина, стоят наверху на площадке, где фитнес-центр. Стреляют оттуда по людям на главной площади торгового центра, – сказала она дрожащим голосом.
Асад снова переключился на Вебера:
– Ты слышал, что она сказала? Они стоят наверху у фитнес-центра и стреляют по людям внизу на главной площади торгового центра.
– Да, слышал, но через несколько секунд мы их ликвидируем. То же самое с Дитером Бауманном. Он забаррикадировался, но теперь мы знаем, где он.
Асад повернулся к стеклянной панели и входу в итальянский ресторан. Там, внутри, ему наверняка скажут, сидит ли все еще мужчина в одежде ортодоксального иудея, а если ушел, то в какую сторону.
Через стекло Асад увидел, что внутри много людей. И это было совершенно понятно. По-видимому, люди бросились сюда во время первой перестрелки.
Перед тем как войти в ресторан, он кивнул мужчине, который стоял за стойкой сразу у входа. Увидев Асада, тот испугался. Стоял и смотрел на него, словно Асад был одним из террористов.
Асад прекрасно его понимал. Небритый загорелый мужчина с оружием в руке озирается по сторонам. Один из этих?
Поэтому он поднял вверх руки,
