– Берт, принеси воды! – скомандовала Конни, видя нарастающую истерику хозяйки магазина. Брат быстро сообразил, что к чему, и уже через пару минут возвратился из торгового зала с небольшой бутылкой негазированной минералки и пластиковым стаканчиком. Пила Надин жадно и нервно, но постепенно ей и впрямь стало чуть лучше. И, хотя лицо её стало бледным, как простыня, она была готова продолжать свой рассказ.
– Я хотела вызвать «скорую», но Нат меня остановил. Он был напуган, и понятно почему. В прежние времена я ходила к одному и тому же врачу, который за небольшую доплату, пусть и нехотя, но закрывал глаза на очевидную природу моих болячек. Сейчас же всё обстояло иначе: примчавшиеся врачи увидели бы чудовищную картину – истекающая кровью женщина и умирающий маленький ребёнок. На этом моменте беззаботное существование моего муженька мигом бы подошло к концу, его бы ждал приличный тюремный срок. Он паниковал, хаотично соображал, как ему поступить, а я умоляла его вызвать врачей. Когда же я попыталась самостоятельно добраться до телефона, он оттолкнул меня и с остервенением выдернул провод из розетки. Мобильного телефона под рукой не было, и я оказалась в ловушке. Пока этот негодяй думал, как бы спасти свою шкуру, наш мальчик продолжал лежать неподвижно, не подавая признаков жизни. Вот тут-то я и осознала со всей уверенностью, что больше низачто и никогда не испытаю и капли жалости к тому, кого ещё пару мгновений назад думала, что любила. Дальше всё было так просто, что я даже не стану углубляться в детали: я взяла со стола кухонный нож и, подойдя к мужу сзади, всадила лезвие ему в шею. Честно говоря, не помню никаких деталей дальше. Кричал ли он? Был ли ещё жив, когда я, наспех умывшись в раковине на кухне, схватила сына и побежала к машине? Черт его знает! Я вообще не соображала в тот момент. Не помню, как оказалась в больнице, как оправдывалась перед докторами. Помню, что сляпала наспех какую-то нелепую историю про автомобильную аварию. Это чудо, что никто не вызвал полицию. Неужели мне поверили? К счастью, оказалось, что у сына лишь лёгкое сотрясение, но его оставили под наблюдением в больнице на какое-то время, а я заставила себя выйти из своей цитадели спасения и направиться к дому. При этом почему-то в то утро во мне сформировалась железобетонная уверенность, что муж жив и ждёт моего возвращения. Вы не знаете, случайно, как называется это явление? Думаю, в психиатрии должен быть соответствующий термин. Полное непонимание реальности, времени и пространства. Я шла домой на казнь – представьте себе. Я просто не в силах была осознать, что мой палач был мёртв.
– Что было, когда вы вернулись? Почему не обратились в полицию?
– А вот это интересно, – Надин с горечью усмехнулась. – Когда я пришла домой, то застала там Лили.
– О, боже… – тихо вздохнул Варга. – Но что она?..
– Она убиралась. Стояла на коленях, посреди кровавой лужи в кухне и всеми силами оттирала её от плитки, сменяя одно ведро мыльно-багровой водицы за другим. У нас тогда был красивый и большой дом. Мы уже не могли себе позволить ни его содержание, ни уж тем более штат прислуги, но Лили всегда нам помогала с уборкой. Но даже с учётом этого, картина моим глазам предстала шокирующая.
– А тело?
– На первый взгляд, его нигде не было видно, и я даже продолжала думать, что Нат просто ушёл. Позже, когда ступор мой немного прошёл, и я смогла заставить себя заговорить с Лили, оказалось, что она каким-то немыслимым образом смогла оттащить его тело через дверь кухни в сад и накрыла там брезентом. И не спрашивайте даже, как у малолетней девочки хватило на это сил – у меня нет ответа! Впрочем, смекалки и сноровки ей всегда было не занимать, а расстояние до дверей было совсем небольшим – всего пара метров. Дальше, конечно, пришлось просить помощи у моей матери. О том, чтобы звонить в полицию, речи уже и не шло – Лили передвинула тело, отмыла улики, куда-то дела нож. В общем, всё выглядело так, словно я пыталась замести следы преступления, и трактовалось бы не в мою пользу. Все вместе мы решили, что инсценировать побег Ната из семьи – это вполне осуществимая задача. Моя мама тяжело болела, и, если бы меня посадили в тюрьму, Мартина бы отправили в приют, а Лили обратно к дамам цветов, и все её надежды на усыновление рухнули бы. Не думайте, пожалуйста, что я пытаюсь всё свалить на неё! Она была ребёнком, пережившим слишком много горя к своим юным годам. А в тот день она ещё и взяла на себя часть того страшного груза, который должна была нести я одна. И что самое ужасное – я позволила ей сделать это.
– Что было дальше?
– Несколько дней без сна и еды. Постоянный страх разоблачения и обкусанные до крови ногти на руках. В одну из ночей мы отвезли тело мужа в лес и закопали там, под нашим с ним деревом. Потом мама с помощью своих связей устроила так, чтобы имя Ната оказалось в списках паромщика, а затем какой-то её приятель, живущий на материке, прислал нам эту открытку, в которой супруг якобы знаться с нами не желает и уходит к другой женщине. Между каждым пунктом плана мы выжидали по несколько недель или даже месяцев. Я стабильно жаловалась клиентам на сбежавшего с любовницей мужа, и постепенно всё более-менее улеглось. Финансовые дела мои, конечно, были плохи. Муж не был признан мёртвым, поэтому страховка нам не светила, а тем временем дом мой постепенно начали осаждать кредиторы. Мы продали всё мамино имущество и ателье, чтобы закрыть долги. Вскоре она переехала ко мне. На какой-то момент могло бы показаться, что у нас появился шанс всё начать с чистого листа, но потом мама умерла, а затем…появился этот человек.
– Диккенс?
– Он назвался Альфредом Петри, но я уверена, что и это не настоящее его имя. Он учился с моим мужем в старших классах и был во всём ему под стать. Лично я не была с ним знакома, но потом нашла переписку мужа с ним в электронной почте. Оказывается, мой благоверный регулярно писал своему школьному товарищу целые литературные опусы о том, какое грязное бельё прячут от общественности богатые жители острова. Именно он предложил Петри переехать на Сен Линсей и сколотить грязный бизнес, который помог бы им решить все финансовые проблемы. Вот только по приезду Альфред своего друга не обнаружил, стал искать, копать, расспрашивать и, в конце концов, именно я и стала его первой «клиенткой»…
– Что у него на вас было?
– В сущности, ничего. Гипотеза. И он ясно дал мне понять, что озвучит её в комиссариате, если я не стану с ним сотрудничать. Для начала, ему за бесценок достался наш дом – да-да, тот самый дом у реки. Раньше он принадлежал моей семье и на той самой кухне, где теперь по утрам этот хорёк пьёт свой кофе, лежало окровавленное тело моего супруга. Думаю, об этом он не знает. Тех денег, что он заплатил за нашу недвижимость, не хватило бы даже на покупку комнатки на окраине Линсильвы, но, к счастью, долги мужа были погашены до приезда Диккенса, поэтому мне дали кредит, и я смогла приобрести наш магазинчик. Он же и стал нам домом. Впрочем, стоило нам встать на ноги, как Альфред затребовал, чтобы я бесплатно снабжала его продуктами. Такое дело – этот магазин кормит шантажиста. Но, знаете, не так-то и сложно оказалось с этим жить. В конце концов, на моей совести были камни и потяжелее, – на этих словах Надин облегчённо вздохнула и с горькой улыбкой посмотрела на Конни. – Хотите что-нибудь добавить к моей печальной повести, госпожа Ди Гран?
