в лексике и в научном обороте православие называется религией orthodox – ортодоксальной.
Своеобразие русского национального характера сформировано и под воздействием природных факторов. Обратимся снова к Н. Бердяеву.
«В душе русского народа остался сильный природный элемент, связанный с необъятностью русской земли, с безграничностью русской равнины. У русских “природа, стихийная сила сильнее, чем у западных людей… Бесконечно трудная задача стояла перед русским человеком – задача оформления и организации своей необъятной земли. Необъятность русской земли, отсутствие границ и пределов выразились в строении русской души. Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широта. На Западе тесно, все ограничено, все оформлено и распределено по категориям, все благоприятствует образованию и развитию цивилизации – и строение земли, и строение души. Можно было бы сказать, что русский народ пал жертвой необъятности своей земли, своей природной стихийности».
И особенности государственности, и особенности отношения к властям Н. Бердяев неслучайно выявлял, исходя именно из этих моментов. Так, огромная протяженность границ создавала чувство уязвимости. Отсюда развился коллективизм как средство самозащиты. Территориальная удаленность людей друг от друга приводила к уходу в себя. Большое количество сопредельных государств, частые конфликты, войны порождали экспансионизм, подозрительность к иностранцам…
Каким же в результате таких слагаемых, как православие, природа, языческий элемент и некоторых других, сформировался российский менталитет? Какие основные фундаментальные качества ему присущи, что же является наиболее характерным для него?
Начнем с главного…
Основное, фундаментальное в российской ментальности есть духовность, устремленность в будущее как противоположность заземленной прагматичности, сиюминутности.
Есть небо – воплощение духовности, и есть земля как отражение реальной жизни. Русскому менталитету свойственно именно стремление к небу, к возвышенному. Для него характерны определенный идеализм, желание выйти за рамки существующих обстоятельств.
Если провести своеобразный контент-анализ произведений великих русских писателей – Ф. Достоевского, Л. Толстого, А. Чехова, М. Горького и других, то можно выписать часто встречающиеся в них характеристики «российского духа»: «умствование», «возвышенный характер размышлений», «идеализм русского человека», «умозрительность», поиски истины, смысла жизни, неприспособленность к практической обыденной жизни, а то и просто отторжение от нее и т. д. и т. п.
Известный историк и философ Николай Лосский писал, что наиболее глубокая черта русского народа – это его религиозность и связанное с ней искание абсолютного добра… Эта духовность, устремленность к чему-то трансцендентному, к возвышенному идеалу определяется в философии как хилиазм.
Хилиазм – вера в тысячелетнее царство Божье на земле, в праведников, ведущих к нему, в реальное воплощение идеалов добра, справедливости, идеалов, неважно, как понимаемых – религиозно, абстрактно гуманистически, коммунистически…
Пожалуй, в историческом плане наиболее отчетливо это проявилось в движении декабристов. Декабризм – уникальное явление в мировой цивилизации. Ему нет аналогов в истории человечества. Все революции, восстания, бунты всегда и всюду шли со стороны людей определенных слоев общества, добивающихся для себя, для своего класса, своей социальной группы равенства, власти, определенного социального положения, материальных выгод, духовного лидерства, иных конкретных благ.
В движении декабристов участвовали люди, лично имевшие все: богатство, социальное положение, авторитет, а иные и высшую власть. И ни в чем не ущемленные лично, они пошли на казнь, на каторгу во имя других – во имя народа. Шли, руководствуясь в общем-то абстрактными идеями. Даже между собой они не смогли договориться о том, чего же конкретно они хотят. Шли на смерь во имя народа, который достаточно плохо знали и были от него «страшно далеки». Понимая этот парадокс, А. Герцен восхищался тем, что лучшие люди России пытались добиться, пусть даже ценой жизни, экспроприации своих собственных имений.
В чем-то это можно отнести и к народникам. Они боролись за идеи, отторгаемые не только официальной властью, царизмом, но и подавляющей массой людей. Народники отторгались народом, уничижались, но они шли и гибли за него. И позднее – большевики: «И как один умрем в борьбе за это…» «Это» – почти мистически представляемый людьми коммунизм – царство справедливости и всеобщего благоденствия. За него сегодня можно страдать, «сидеть в грязи и жечь лучину» (В. Маяковский), гибнуть. Может быть, и детям придется страдать и гибнуть, но зато потом, сразу же… – «город-сад», вечное прекрасное царство для всех.
Можно объяснить природу российского хилиазма так, как образно объяснял ее тот же А. Герцен, – стремление к небу, как реакция на полную тьму на земле. Можно, как Н. Бердяев, определять мессианской сущностью православия. Но главное не в объяснениях. Главное в том, что именно духовность – суть сути российского менталитета. Хорошо об этом говорил известный наш драматург В. Розов, что мы – народ духовный: чтобы разрушить россиян, надо разрушить духовность. И при этом чрезвычайно важно заметить: в российской ментальности духовность выступает как своеобразное противопоставление прагматизму.
Великие русские писатели потому и велики, что очень точно отражают эту особенность своих соотечественников. Известны слова Ф. Достоевского о том, что материальное ниже, ничтожнее духовного, и Л. Толстого, что созерцательность за счет скопительства не порок, а добродетель.
И именно в этом российская ментальность весьма существенно отличается от ментальности западного человека, которая преимущественно была сформирована на фундаменте другой религии, во многом – протестантской.
У Макса Вебера есть интересная работа – «Протестантская этика и дух капитализма». Трактуя учение Лютера и Кальвина, которые рассматривали повседневный труд как божественное начертание, М. Вебер особо подчеркивал, что религиозная вера при этом проявляется не в сверхъестественных деяниях, не в ожидании чуда, не в ожидании благодати на всей земле, а в скромном исполнении человеком своих земных обязанностей. Выполнение мирских обязанностей служит при любых обстоятельствах единым средством быть угодным Богу. Такова Божья воля. Эти идеи содействовали формированию таких черт, как упорный труд, бережливость, индивидуализм. Отсюда прямая противоположность разных ментальностей: западный рационализм противостоит российской «оторванности от земного», западный индивидуализм – российской соборности, общности и т. д.
Во многом именно в силу разных ментальностей западноевропейская и православно-славянская цивилизации расходятся не только в своей приверженности к тем или иным экономическим системам, но и к политическим воззрениям. Не будем особо углубляться в эту тему, отметим только, что в XIX веке, идеологически подготовившем великие социальные перемены в новейшей истории, достаточно четко определились два различных пути этих перемен.
Один путь – постепенного, эволюционного реформирования социальной действительности для достижения улучшения условий своей жизни по принципу: сегодня я хочу получить кусочек хлеба, завтра – возможность намазать его маслом, послезавтра – положить на него кусочек колбасы и т. д. Другой путь – революцией, насилием сразу же изменить обстоятельства жизни и затем страдать, гибнуть, но верить, что если не дети, то внуки сразу получат все блага – и материальные, и духовные. Отсюда противоположность западноевропейской реформаторской социал-демократии и российского коммунизма.
Итак, первичной сущностной чертой российского менталитета
