Заклинание полностью скрылось в артефакте. Боль в глазнице нарастала. Девушка чувствовала, что сдержать чужое пламя очень сложно, но она не могла позволить учителю навредить Ллавену. Магистр схватил ее за плечи и встряхнул:
— Отпусти мое заклинание. Это чужая магия! Ты не сможешь сдержать его. И сгоришь вместо него.
Он бросил красноречивый взгляд на обескураженного Ллавена. Райга в ответ лишь помотала головой и прошептала из последних сил:
— Что вы делаете? Он не сделал ничего плохого. Он спасал вас…
Тут она почувствовала, что что чужое пламя внутри артефакта не собиралось подчиняться. Глаз закрылся сам собой и вспыхнул болью. Казалось, что все ее внутренности пожирает огненный смерч. Она закричала от боли и потеряла сознание.
Райтон стиснул кулаки. Он до сих пор не мог поверить, что Райга это сделала. Спасла Ллавена. И, вероятно — ценой своей жизни. От ее крика кровь стыла в жилах. Магистр Лин подхватил свою ученицу на руки. Видно было, что наставник изо всех сил старается сохранить привычно бесстрастное лицо. Однако, в его взгляде продолжали бушевать чувства. Отвернувшись, он бросил парням:
— Нужно уходить. За нами может быть погоня.
Теперь им приходилось продвигаться медленнее. На руках у магистра Лина в беспамятстве металась Райга. Руки учителя прижимали девушку к груди, не позволяя двигаться, и лишь сотрясающая ее дрожь и хриплое дыхание давало понять, что она в бреду. Миран и Райтон поддерживали Ллавена и помогали ему идти. Пламя все же задело юного эльфа, и теперь каждое прикосновение одежды к коже причиняло ему боль. Однако он стойко терпел, стараясь переставлять ноги в такт движениям товарищей.
На обед они остановились у замерзшей речки. Магистр уложил Райгу на землю и принялся шептать эльфийские заклинания. Ллавен отошел на другой конец прогалины, сбросил куртку и рубашку и занялся тем же самым, только лечил он себя. Миран и принц стояли рядом и смотрели, как медленно его кожа перестает быть красной и припухшей, а волдыри исчезают. Черная прядь шириной в палец мелькала среди кремовых волос.
Темный помялся и протянул другу его медальон.
— Спасибо, — прошептал Ллавен и повесил подарок своей матери на шею.
В тот же момент черная прядь исчезла. Миран удивленно поднял брови и спросил:
— Значит, ты носишь эту штуку, чтобы прятать черные волосы? Зачем?
Ллавен замялся. А принц заговорил:
— Черные волосы — признак темных эльфов. Но их же истребили давным давно. Твои родители — эльфы королевского рода. Как получилось что ты — темный?
Ллавен опасливо оглянулся по сторонам, сделал шаг к друзьям и заговорил срывающимся шепотом:
— Потому что в ваших летописях написана не вся правда. Светлые эльфы не истребили Темных. Они истребляют Темных. Год за годом. День за днем. Любого младенца, на голове которого найдется хотя бы одна черная прядь, убивают в колыбели. Так получилось, что у меня был единственный короткий черный волос. И его пропустили. Не заметили. А мать, когда увидела, не захотела отдавать на расправу свое любимое дитя. И она утаила это от всех. Вот только… Я становился старше, и скрывать мою силу становилось все сложнее. И она создала это, — он поднял медальон в виде цветка. — Но за создание артефакта, который спрятал мою темную магию, она заплатила своей жизнью.
В его голосе прозвучала боль. Друзья смотрели на него молча. Наконец, Райтон твердо сказал:
— В Мерцающем лесу эльфы могут творить все, что угодно и жить по своим законам. Но ты больше не эльф, они тебя изгнали. Ты мой друг, член моей личной гвардии и подданный Королевства Людей. Я не дам им убить тебя.
Ллавен с сожалением покачал головой и бросил взгляд в сторону наставника.
— Ты уверен, что его это остановит? Пока что его остановило только безумство Райги. Если она… если с ней что-то случится, его не остановит ничего.
Миран поежился и сказал:
— Мудрые бессмертные эльфы убивают младенцев из-за цвета волос. В голове не укладывается.
— Убивают они из-за темной магии, — поправил его Ллавен. — Как Луций Райс убил бы и тебя, если бы обнаружил в тебе хотя бы каплю силы.
— А как это все связано с твоими ночными хождениями? — спросил принц.
Тот густо покраснел, но ответил:
— Лунная болезнь — еще один признак, по которому можно вычислить темных. Поэтому, когда я случайно просыпался ночью в чужой постели, приходилось валять дурака и делать вид, что я достаю всех из вредности.
— И однажды терпение твоих сородичей иссякло?
— Нет. Однажды я нарвался на того, кто этим самым терпением не славится.
Он бросил короткий красноречивый взгляд в сторону учителя.
Миран прыснул. Райтон ткнул его в бок и прошипел:
— Заткнись. Он смотрит в нашу сторону. Давайте быстро обедать.
Они шли вперед весь день. Только после полуночи Магистр разрешил сделать привал и сказал Мирану:
— Если можешь, отправь одного из духов своих предков на разведку. И если в округе нет орков, разводите огонь.
Темный тут же вытащил из-за отворота рукава лезвие, полоснул себя по ладони и позвал:
— Дарел! Хайран!
Два сгустка призрачного огня вылетели из черного дыма, приветственно облетели вокруг его друзей и по широкой дуге умчались в лес, стараясь держаться подальше от Пламенных. Вскоре Миран опустил руку и сказал:
— Все чисто.
Ллавен вырастил себе лук и стрелы из дерева и подстрелил зайца. Из последних сил парни натаскали хвороста. Не глядя магистр щелчком пальцев развел огонь. Ллавен вздрогнул, вспоминая, как это пламя обожгло его. Затем осторожно приблизился к костру и начал готовить ужин. Наставник не смотрел на него. Он сидел над Райгой и плел очередное заклинание. Девушку продолжал мучить жар.
После ужина Миран и Ллавен демонстративно разошлись в стороны и улеглись по разные стороны от костра. Райтон же присел рядом с магистром Лином и осторожно спросил:
— Что будет с Райгой? Она… умрёт?
И тут же пожалел о том, что рискнул заговорить. Наставник бросил на него убийственный взгляд. Но все же ответил:
— Райга вобрала всю силу моего пламенного заклинания. Сейчас оно сжигает ее изнутри. Ты понимаешь, что это значит?
— Магистр Аллард говорил, что поглощать чужую магию очень опасно. И сейчас эти знания считаются секретными.
— Верно. Но этот артефакт, похоже, очень старый. И обладает подобной силой. Откуда он у нее?
Райтон коротко рассказал о том, что произошло с ними после пленения наставника. За минувшие с их бегства из Цитадели сутки у них даже не было времени поговорить об этом. И теперь эльф внимательно слушал своего ученика.
— Озеро из Пламени, — задумчиво сказал он, когда юноша закончил свой рассказ. — Похоже, это действительно какой-то из артефактов Кеуби. И пока что, она пробуждает его неосознанно, когда испытывает сильные чувства. Возможно, магическое истощение тоже как-то подталкивает процесс.
