Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
Долгое время тематические кусты оставались редкими исключениями в общей топонимической системе Петербурга. Но вот пришла советская власть, и тематический принцип наименования был не только востребован, но и углублен и расширен. Это и понятно, он значительно облегчал выбор названий и тем самым упрощал работу законодателей городской топонимики. Однако он же таил в себе и мины замедленного действия. В угоду политической или идеологической тематике чиновники пренебрегали лингвистическими правилами и фонетическими законами языка. Улицы получали трудно запоминаемые, а порой и совершенно непроизносимые имена. Реакция фольклора была мгновенной. Такие мнемоники подвергались безжалостному остракизму. Их осмеивали и пародировали.
В середине 1970-х годов после присоединения Сосновой Поляны к Ленинграду в новом районе началось массовое жилищное строительство. Сосновую Поляну прорезала сеть магистралей, названия которым были даны в честь героев Великой Отечественной войны. Но так случилось, что, несмотря на все уважение, которое мы испытываем к людям, отдавшим свою жизнь за свободу и независимость Родины в Великой Отечественной войне, имена, включенные в топонимику Сосновой Поляны, трудны в произношении. Только очень натренированный человек может сразу и без запинки произнести названия улиц Пограничника Гарькавого, Генерала Симоняка, Тамбасова, Солдата Корзуна. И насмешливые ленинградцы предложили мнемоническую абракадабру, составленную по образцу знаменитой бессмыслицы «глокой куздры»: «Гарькавая Симоняка Тамбаснула Корзуна». Пусть не обидятся на нас носители этих фамилий, зорко наблюдающие за нами с небес, но это была единственная возможность попытаться доказать абсурдность подобных топонимических экспериментов, да еще проводимых в пределах одного микрорайона.
Иногда реакция фольклора была не такой резкой и непримиримой. Фольклор просто предлагал новые мнемонические правила, хотя сами по себе и не отличающиеся изысканным лингвистическим совершенством, но зато позволяющие запомнить названия и порядок расположения улиц друг за другом. «БЕЛка БУДет БУханку ПРосто Сушить» для улиц: Белградская, Будапештская, Бухарестская, Пражская, Софийская. «Да И Баранки Там Соленые» – для проспектов: Дальневосточного, Искровского, Большевиков, Товарищеского, Солидарности. «Партия Идейный НАСТАВНИК КОММУНистов» – для проспектов: Передовиков, Индустриального, Наставников, Коммуны. «ИРИНа УДАРила ЭНТУЗИАСТа КОСЫГИНА, ЛЕНу и ХАСАНа» – для улиц и проспектов: Ириновский, Ударников, Энтузиастов, Косыгина, Ленская, Хасанская. «На Нашу Теплую Кашу Шла Добыча Аж Полными Корзинами» – для улиц: Народной, Новоселов, Тельмана, Крыленко, Шотмана, Дыбенко, Антонова-Овсеенко, Подвойского, Коллонтай. «НА СЕВЕРе ЛУНА ПРОСто СУЗилась» – для проспектов: Науки, Северного, Луначарского, Просвещения, Суздальского. Процесс продолжается. В Интернете можно встретить все новые и новые попытки облегчить процесс запоминания краеведческой информации.
3
Вряд ли кому-то в начале XX века даже в страшном сне могло привидеться, что произойдет с петербургской топонимикой всего лишь за два десятилетия после большевистского переворота. Начиная с 1918 года, волна за волной прокатился по Петербургу мощный каток переименований. Первая была приурочена к Первой годовщине революции. Большевики, перевернувшие в октябре 1917 года Россию с ног на голову, старались закрепить в сознании своих оболваненных революционной демагогией сограждан новые идеологические ценности. Дворянская улица превратилась в улицу Деревенской Бедноты, Кавалергардская стала улицей Красной Конницы, Мещанская – Гражданской, Ружейная – улицей Мира и так далее. Как мы видим, все переименования носили ярко выраженный классовый характер, и если, например, в 1923 году принималось решение об увековечивании памяти деятелей литературы, то в основном эти деятели были либо искусственно причислены к лагерю революционных демократов, либо в своем творчестве сочувственно относились к рабочим и крестьянским массам Российской империи.
При переименованиях посягнули на святая святых питерского свода топонимических символов, на его топонимические памятники. В 1918 году переименовали Невский проспект. Он стал проспектом 25-го Октября. Городской фольклор мгновенно ответил анекдотом. «Кондуктор! Мне нужно сойти на Невском!» – «На Невском? Это вам надо было сойти в конце семнадцатого года». Расхристанные, перевязанные пулеметными лентами и обвешанные маузерами революционные матросики горланили частушки:
Вправде стало ожиданье:Нету более царя.Встречу милку на свиданьеНа проспекте Октября.В октябре 1923 года Садовую улицу переименовали в улицу 3-го Июля, в память о демонстрации, устроенной в этот день 1917 года большевиками во главе с Лениным против Временного правительства. Демонстрация закончилась трагически. На углу Садовой улицы и Невского проспекта она была разогнана правительственными войсками. По демонстрантам был открыт ружейный и пулеметный огонь. Было много убитых и раненых. Ленин, как организатор демонстрации, был объявлен в розыск, с тем чтобы быть арестованным и преданным суду. Понимая свою непосредственную вину за случившееся, он вынужден был уйти в подполье.
В городском фольклоре, как в зеркале, отразилось искреннее удивление и откровенное непонимание факта переименования. Один из анекдотов был опубликован в безобидном сатирическом журнале «Бегемот».
«Где поморозился-то?» – «И не говорите. На улице Третьего Июля, и в самой горячей сутолоке – на углу Сенной». Другой анекдот рассказывает о старушке, которая спрашивает у милиционера, как пройти в «Пассаж». «Пойдете с 3-го Июля до 25-го Октября…» – «Милый, – прервала его старушка, – это мне три месяца топать?!»
В 1924 году была переименована и старинная Большая Морская улица. Ей присвоили имя революционного демократа А.И. Герцена. Помните, как Владимир Набоков, живший в детстве на Большой Морской, был так поражен, что вспомнил об этом, когда писал повесть «Другие берега»: «Удивленный Герцен вливается в проспект какого-то Октября». Возможно, Октябрь в этом контексте представлялся будущему писателю тоже чьей-то фамилией.
Утратили свои исторические имена Литейный и Владимирский проспекты, Дворцовая, Исаакиевская и Казанская площади, площадь Искусств и многие другие топонимические объекты города. Был переименован в проспект Карла Маркса и Большой Сампсониевский проспект. Оставить такой факт без внимания фольклор не мог. Среди ленинградских таксистов маршрут с проспекта Карла Маркса на площадь Ленина назывался «С бороды на лысину». Появился и анекдот о бабушке, обратившейся к юному тенэйджеру.
«Милый, как пройти с проспекта Карла Маркса на площадь Ленина?» – «Во-первых, бабка, не пройти, а кинуть кости, во-вторых, не с Карла Маркса на площадь Ленина, а с бороды на лысину, а в-третьих, спроси у мента».
Опасность переименований нависла даже над такими топонимическими реликвиями Петербурга, как линии Васильевского острова. В 1918 году Кадетскую линию переименовали в Съездовскую, 15-ю линию – в улицу Веры Слуцкой. Другие линии не трогали. Однако беспокойство за их судьбу оставалось. Ленинградцы хорошо понимали, к чему могла привести избыточная ретивость кабинетных чиновников из идеологических отделов партии. Появился анекдот, в котором отразилась глубокая озабоченность за судьбу исторической топонимики. Согласно анекдоту, Ленгорисполком принял однажды решение о переименовании линий Васильевского острова. Впредь они должны называться: 1-я – Ленинской, 2-я – Сталинской, 3-я – Маленковской, 4-я – Булганинской, 5-я – Хрущевской, Косая… – Генеральной. В другом варианте того же анекдота каждой линии был присвоен порядковый номер одного из съездов партии: 1-го, 2-го, 3-го, 4-го и так далее. При этом Косая линия должна была называться Линией имени Генеральной линии КПСС.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
