Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Предоставив стратегию Мансину, я двигалась туда, куда влекла меня битва. Первоначальное лихорадочное возбуждение ко мне уже не вернулось, но я должна была постоянно перемещаться. Не останавливайся, чтобы задуматься. Чтобы оглядеться. Просто скачи, уничтожая на своем пути врагов. Все они были чилтейцами, большинство пешие, и мы имели преимущество, но я слишком рано увидела тех, других. Левантийцев. Поначалу издалека, от них можно было уклониться, если быстро повернуть, но они надвигались. Неужели прорвали наши фланги с кавалерией? Трудно сказать в такой неразберихе, и одни боги знают, где сейчас министр Мансин.
–Ваше величество!– предупреждающе крикнул Китадо, я вовремя обернулась и увидела трех атакующих левантийцев. Мои солдаты держались отлично и храбро сражались. Но когда эти трое ускорились, я почувствовала страх солдат.
Огромные грохочущие копытами лошади врезались в битву, как в пустоту, круша копытами всех, кто не убрался с пути. У всех троих левантийцев были выбриты головы, хотя среди них точно была одна женщина. Они не носили шлемов, а на затылках был нарисован символ, потекший от пота. На одном символе были скрещенные сабли, эти изогнутые клинки прорезали любые кольчуги на груди солдат. Первый левантиец одним взмахом сабли отсекал все, до чего мог дотянуться – руки, головы, ноги,– и скакал дальше с радостным криком. Следующий за ним действовал с таким же равнодушием. Сжав лошадь коленями, он выпускал стрелы, расчищая себе путь, и держался настолько близко от товарища, что они едва не сталкивались. Женщина замыкала тройку и скалилась, отрубая все руки, которые тянулись с оружием к ее спутникам.
Они скрылись так же быстро, как и появились, оставив за собой усеянную смертью просеку, включая нескольких чилтейцев, которые не успели убраться с дороги.
–Ваше величество! Смотрите!
Генерал Китадо указал на ближайший холм. На гребне выстроилось несколько десятков левантийцев, может, и больше. Мы использовали уже все имеющиеся силы, а левантийцы еще даже не вступили в сражение. Они собрались вокруг всадника, чье лицо скрывала маска чилтейского первосвященника.
Иеромонах.
Я пришпорила коня в сторону Китадо.
–Мансин. Нужно найти Мансина.
Поиски министра в окружении его охраны и гонцов отняли больше времени, чем я рассчитывала. Это был мозговой центр, который руководил ходом сражения, пока я отвлекала внимание своими золотыми доспехами и развевающимся знаменем.
–Министр!– я подъехала к нему в арьергард армии.– Здесь иеромонах. Он…
–Ваше величество. Если мы как можно скорее не начнем отступление…
–Отступление?
–Мы теряем позиции. Левантийцы прорвали наши силы на восточном фланге, и лишь вопрос времени, когда они сомнут западный. Если отступим сейчас, мы сможем дать бой в другом…
–Но здесь иеромонах.– Я стащила маску и ткнула окровавленным мечом в сторону холма.– Если мы сумеем его уничтожить, то изменим ход битвы. Пусть они увидят, как падет их предводитель, и посмотрим, как долго они продержатся.
–Ваше величество…
–Нет. Мы не можем отступить. Мы пришли сюда, чтобы драться с ними, а не для того, чтобы нас разгромили, мы должны защитить наш народ, а не обрекать его на мучения. Пошлите людей за иеромонахом.
Я не дождалась ответа и ускакала прочь, снова опустив на лицо маску, как будто она могла отогнать страх, внушенный его словами. Отступить. Нет. Мы не можем. Мы должны победить.
С генералом Китадо и гвардейцами, скачущими следом за мной, словно флаг, я помчалась обратно в гущу сражения, решительно стиснув зубы. По пути я призывала солдат:
–За мной! За мной!
И я бросилась в атаку, не сомневаясь, что если сделаю все так, как сделал бы император Кин, мы отбросим врагов.
Когда ко мне прискакали посыльные от министра Мансина с сообщением, что битва проиграна, я им не поверила. Не могла поверить. Мои солдаты еще сражались. Вражеские солдаты еще умирали. У нас еще были силы, и я не верила, что все кончено.
Пока нас не атаковал западный фланг левантийцев. Они прорубили в моей армии такую широкую просеку, что в попытке избежать резни наши ряды распались.
Я подала сигнал к отступлению.
Глава 24
Рах
Кисианская армия черной тучей накрыла склон холма. Солдаты стояли ровными рядами, испещренными точками алых знамен, и перед ними драгоценным камнем на солнце сверкала императрица, верхом на вороном коне. С позиции на близлежащем хребте мы наблюдали, как легат Андрус выехал вперед и встретился с золотой императрицей на нейтральной территории между двумя армиями.
–Предводители должны сразиться друг с другом?– спросил я, не отрывая взгляда от происходящего внизу.– Таковы ваши традиции?
–Нет, они ведут переговоры. Предполагается, что они попытаются прийти к соглашению и избежать битвы, но Андрус не хочет мира. Он будет лишь насмехаться над ней, чтобы разозлить. «Я мог бы поверить таким словам из уст императора Кина, но девчонке меня не испугать»,– произнес Лео голосом легата.– Что-нибудь в таком роде. Она предложит ему уйти, Андрус откажется, и сейчас, как ты видишь, они возвращаются к своим войскам.– Лео пожал плечами.– Тоже своего рода традиция.
Я наблюдал, как императрица в сверкающих золотых доспехах скачет обратно.
–На этой женщине ты должен был жениться?
–Какая жалость, правда? Она, конечно, не красавица, но острый язык сполна это компенсирует.
Священнику не полагается так говорить, по крайней мере, по правилам наших почитаемых заклинателей лошадей, но всякий раз, когда маска Лео висела у него на шее, я легко забывал о его титуле. До тех пор, пока люди не приползали за его благословением на коленях.
Клинков позади нас одолевало беспокойство. За прошедшие дни Лео сумел расположить к себе многих из них, но в душе они были воинами, а не охранниками, а там, на поле, наши сородичи собрались на битву, обещавшую стать яростной и кровавой.
Две армии начали сближаться, и от дружного топота ног и копыт задрожала земля.
–Они что, просто так и… столкнутся друг с другом?– спросила позади меня Хехет, не обращаясь ни к кому конкретному.
–Некоторые их лошади не так уж плохи, получше чилтейских кляч,– заметил Азим, и я был вынужден согласиться.
Кони кисианцев на восточном фланге были не такими крупными, как наши, но больше и лучше тех, на которых в бой скакала чилтейская кавалерия.
Не считая левантийских боевых лошадей, самый великолепный конь на поле битвы принадлежал кисианской императрице. Идеальной поступью он нес ее вперед, словно золотую стрелу, выпущенную в чилтейцев. Во главе своей армии, под развевающимся знаменем, она врезалась в поджидавшие ряды щитов и копий. Все смешалось в неразберихе. Я сжал поводья так крепко, что Дзиньзо шагнул вбок, чувствуя мое напряжение. Я сказал себе, что должен желать победы чилтейцам. Должен желать победы левантийцам.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
