Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
–Тогда мы с ними встретимся. Поехали, генерал.
Мы пустили лошадей шагом, за нами следовал мой знаменосец. Два чилтейца уже остановились на полпути, но я не стала переходить на галоп, чтобы побыстрее сократить расстояние, а заставила их меня дожидаться. Утренняя прохлада давно растворилась, и жаркое солнце жгло нам спины, так что я вспотела под золотыми доспехами его величества. Генерал Китадо следовал в половине корпуса позади меня, разговаривать с ним было невозможно, и чем больше я удалялась от нашей армии, тем острее чувствовала свою уязвимость и беззащитность. От учащенного дыхания лицо под маской дракона стало влажным.
Человек, который не мог быть никем иным, кроме как легатом Андрусом, улыбнулся и поклонился нам, но уважительный поклон не вязался с веселой улыбкой.
–Я уж почти было решил, что меня едет поприветствовать призрак императора Кина,– сказал он, когда мы остановились перед ним.– Доспехи вам идут, ваше величество.
–Вы вторглись на кисианскую землю,– сказала я, не снимая маску, хотя из-за нее мне приходилось говорить громче.– Уходите и заберите с собой своих варваров.
Он прижал руку к груди, изобразив удивление.
–Мы? Вторглись на кисианскую землю? Наверное, вы пропустили уроки истории и не знаете, что эта земля принадлежала чилтейцам.
–Когда сюда пришли первые Отако со своим народом, здесь не было никаких чилтейцев. Вы используете наши выдуманные преступления как предлог, чтобы снова и снова нападать, но это не делает вашу ложь правдой. Смиритесь с тем, что триста лет назад в мире произошли серьезные перемены, и примите мир, который я вам предлагаю. Уходите, и мы не будем вас преследовать.
–Мудрые слова для девчонки. Я впечатлен, но не напуган. Хотя могу представить, как вас пугает один вид моих левантийцев. Уверяю вас, они именно такие, как вы слышали, и даже еще лучше. Они прорубят для меня дорогу по вашей империи и не остановятся лишь из-за того, что вы нацепили на себя доспехи папочки Кина и поскакали мне навстречу.
Легат Андрус широко улыбнулся и подался вперед.
–Хотя, раз уж вы прискакали сюда, то могли бы спасти жизнь не только своим солдатам, но и своему народу, немедленно отказавшись от трона.
–Кисия никогда не сдастся. Пока я жива, я буду сражаться за нее.
–А разве не ваш дед сказал: «Мудрец знает, когда невозможно победить, и принимает поражение»? Или это был светлейший Тянто, ваш дядя? По правде говоря, ваша мать со столькими переспала, что вы, наверное, в родстве с половиной империи.
Он ожидал реакции, но будь я проклята, если ее покажу, и я была рада, что мое лицо скрывает маска.
–А когда мы закончим с ней забавляться, возможно, вы будете в родстве и с половиной нашей страны.
Его слова должны были ранить и разъярить до безумия, но он не подумал о том, какой преподнес подарок вместе с этой жестокостью. Моя мать жива.
–Мы закончили,– сказала я.
Не попрощавшись, я развернула коня и услышала, как генерал Китадо последовал за мной, но, если чилтейцы и прокричали что-то вслед, я их не слышала. В моем сердце бушевала такая ярость, что я едва видела что-то перед собой, когда лошадь несла меня обратно. Мне больше не хотелось заключить мирное соглашение, не хотелось избежать битвы, я лишь желала расправы.
–Вы готовы?– спросила я, обернувшись к генералу Китадо, когда мы вернулись на прежнее место во главе армии.
–Всегда, ваше величество.
Я хотела спросить, хорошо ли держалась, сказал бы император Кин что-нибудь более умное и содержательное, сумел бы заставить легата передумать, но это были детские вопросы, а не вопросы императрицы, и я не задала их, хотя страшилась ответов.
Армия терпеливо ждала приближения врага, солдат даже немного разморило под палящим солнцем, но теперь, стоя прямо перед чилтейцами, они оживились и ждали только приказа к атаке.
–Готовьсь!– крикнул министр Мансин откуда-то сзади, и по рядам раскатился гулкий бой барабана. Быстрее. Еще быстрее. Его рокот совпадал с ритмом наших сердец, пока мы смотрели на врагов. А потом…
–Вперед!
Я стукнула лошадь каблуками, прежде чем успела подумать, и возглавила атаку. Император Кин всегда вел солдат в бой. Значит, и я поведу.
Расстояние было огромным, но его не было, я преодолела его за одно мгновение и за целую жизнь. С ясного неба посыпался дождь стрел. Я тоже пыталась выпустить ответные, но руки дрожали, и я закинула отцовский лук обратно в налучье и вытащила меч.
Стрела пронзила гвардейца рядом со мной. С криками падали другие всадники. Лошади валились на яркую от крови траву. Вокруг царило безумие, некогда было размышлять, враги оказались прямо передо мной, и с обнаженным мечом я врезалась в их ряды.
Вопили люди. Лязгал металл, и двигаться стало почти невозможно. Отовсюду напирали копья и щиты, больше я уже не могла скакать. Я срезала чилтейца, оказавшегося у моей ноги, и другого за его спиной. Китадо превратился в алую вспышку, появился и снова исчез, на его место заступили другие. Все мы, казалось, дрались в одиночестве и в то же время вместе, продолжая напирать.
Прозвучал боевой клич, и все вокруг его подхватили. Он гремел, как барабаны, наполняя мои вены криком ярости, и я исполосовала мечом чье-то лицо, плечо, руку и грудь, из моего рта вырывалась ярость, которую я носила в себе с того дня, когда меня впервые попытались убить лишь за мое имя.
В алом тумане битвы время ничего не значило, могло пройти и несколько минут, и несколько часов, прежде чем Китадо выкрикнул мое имя.
–Ваше величество!– Он оказался рядом, кровь стекала по его щекам на подбородок, доспехи были в кровавых брызгах.– Мы должны отступить, ваше величество.
–Да. Отступаем,– сказала я, удивившись, что способна произнести обычные человеческие слова, а не просто издать звериный рык.– Да. Подайте сигнал. Отступаем.
Все должно происходить медленно, говорил Мансин, аккуратно и выглядеть естественно. Как будто это они нас сминают, как будто мы испугались.
Убедившись, что знаменосец рядом, я попятилась, не просто позволяя остальным себя обогнать, а медленно отступала. Страх был не совсем фальшивым, потому что, когда солнце выжгло туман на этой стороне поля, меня затошнило, казалось, что солнце печет слишком сильно. Повсюду лежали мертвые и умирающие, ковром зеленого, синего и алого на когда-то девственной траве. С отрезанными руками и ногами, без глаз и с перерезанными глотками. Крики страданий смешались с грохотом битвы, и, отступив из самой гущи схватки, я подняла маску, и меня вырвало на землю. Я вытерла губы дрожащей рукой и снова опустила маску, чтобы скрыть бледное от ужаса лицо. Конечно, император Кин скакал на все сражения во главе армии, но он всю жизнь был военным. Я же была придворной дамой, которую все оберегали.
Под строгим контролем Мансина центральная колонна армии медленно отступала, уничтожив как можно больше чилтейских солдат. Вскоре им придется биться с трех флангов, и, если у нас получится их проредить, они могут отступить прежде, чем левантийцы выиграют для них сражение.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
