Он кладет подарок на кофейный столик и отводит меня в сторону.
– Ты в порядке? Мне остаться?
Черт, как же я люблю его. Люблю настолько сильно, что распирает сердце.
– Я справлюсь.
– Люблю тебя, – произносит он достаточно громко, чтобы услышали Мэгс и Редж, и целует меня прямо в губы. – Позови, если понадоблюсь.
Он машет рукой моим тете и дяде.
– Приятно познакомиться с вами обоими, – вежливо говорит Ривер, но я слышу в его голосе предупреждение: если причините ему боль…
Редж и Мэгс усаживаются на диване. Я сажусь напротив них в высокое кресло с откидной спинкой. Барабаню пальцами по подлокотникам.
– Ну что ж, – начинает Мэгс с сияющей улыбкой. – Прошло довольно много времени.
– Действительно, – поддакивает Редж. – Но мы следили за твоей карьерой. Учитывая все награды за твою книгу, это просто фантастика!
– Вы ее читали? – грубо спрашиваю я.
– Да, оба.
Я тут же медленно пролистываю в уме откровенные сцены, в частности главу, в которой Джулс посещает, а затем участвует в сомнительном секс-шоу в подпольном клубе Нью-Йорка.
– И оба считаем ее невероятной, – добавляет Редж и усмехается. – Немного более откровенно, чем привычный мне Джеймс Паттерсон, но ты очень талантлив, Холден.
Мэгс кивает.
– Талантлив – не то слово. Мы гордимся тобой.
Я не знаю, что на это ответить, кроме того, что часть меня тянется к ним, словно греясь в свете их огня.
– Спасибо.
Редж кладет руки на колени, поджав губы.
– Холден, последний год мы с Маргарет много думали. Когда мы услышали от Альберта Бернара, что ты интересовался нами, признаюсь, мы… колебались.
– Колебались, – холодно повторяю я. – Целый год. – Я пренебрежительно взмахиваю рукой, прежняя неуверенность возвращается. – Неважно. Я уехал четыре года назад, оставив только вшивую записку. Вы мне ничего не должны.
Я никогда ни о чем вас не просил, и никогда…
– Это неправда, – возражает Мэгс, прерывая мои мысли. – Мы многое тебе задолжали, Холден.
– Начиная с того, что промолчали, когда мой брат рассказал нам о своих планах в отношении тебя, – добавляет Редж, его голос серьезен. – Мы с твоей тетей вдвоем чувствовали, что такого рода терапия неправильная и что Чарльз и Эстель совершали ужасную ошибку.
– Но ничего не сказали.
– Нет, – соглашается Мэгс, встречаясь со мной взглядом. – Но должны были.
– Чарльз всегда был королем в семье, с самого детства, – говорит Редж. – Он был любимчиком твоих бабушки и дедушки, таких же жестоких, как он сам. Единственный способ справиться с ним – это не вставать у него на пути. И если быть откровенным, он владеет контрольным пакетом акций «Пэриш Ойл Холдингс». Если бы он хотел усложнить нам жизнь, он мог бы это сделать.
– Но нам с Реджинальдом нужно не так много, как мы думали раньше. Шикарные машины и дома на двух континентах… – Мэгс качает головой. – В этом нет необходимости. И они гораздо менее важны, чем ты.
Я откидываюсь на спинку кресла.
– Что вы хотите сказать?
– Что мы отреклись от твоих родителей, – отвечает Редж. – Мы вычеркнули их из нашей жизни, отказались от любых совместных финансовых предприятий и попросили больше никогда не пытаться с нами связаться.
Складывается ощущение, что они вот-вот рассмеются и начнут подкалывать меня, что я повелся на столь идиотскую шутку.
– Почему?.. – Я прочищаю горло и пытаюсь снова. – Почему вы это сделали?
Мэгс и Редж обмениваются взглядами, и она берет его за руку.
– Ты жил с нами всего год. И мы почти не виделись. Ты все время держался особняком.
Несмотря на их постоянные приглашения провести вечер вместе.
– Но нам все равно было приятно, что ты с нами, Холден, – говорит Редж. – У нас нет собственных детей, мы живем на средства Пэришей, не ударив при этом и пальцем о палец. Но пока ты жил с нами, мы чувствовали, что делаем нечто важное.
– И твое исчезновение оказалось для нас больнее, чем мы оба ожидали. – Мэгс часто моргает. – Мы скучали по тебе.
Мой взгляд мечется между ними, и я жалею, что позволил Риверу уйти. Но он здесь не для того, чтобы на него опереться. Во мне бурлит буря эмоций, и я сам должен понять, какие из них настоящие, а какие только причинят мне боль.
– Я тоже по вам скучал, – говорю я и сразу понимаю, что это правда.
Глаза Мэгс полны слез.
– Год – это слишком долго, чтобы сообразить то, что подсознательно поняли сразу после твоего ухода.
– Мы не ждем, что ты нас простишь, но если ты это сделаешь… – Редж замолкает, и я потрясен, увидев слезы в его глазах. – Если простишь, то, ох… ты сделаешь нас очень счастливыми.
– Мне нечего прощать. Наоборот, я должен поблагодарить вас за то, что терпели меня последний год учебы. Я был настоящей занозой в заднице…
– Нет. Никогда.
Что сейчас происходит?
– Теперь мы соседи, – продолжает Мэгс. – Не обязательно сразу, но… может быть, мы могли бы как-нибудь поужинать с тобой и Ривером?
– Как насчет сегодняшнего вечера? – выпаливаю я, слова сами срываются с моих губ. Тетя издает тихий, довольный смешок.
– Серьезно? Мы… мы с удовольствием.
Дядя Реджинальд кивает.
– С огромным удовольствием.
– Прекрасно. Мне нужно сделать один звонок. Сейчас вернусь.
На негнущихся ногах дойдя до кухни, я достаю телефон. Ривер отвечает после одного гудка, как будто ждал моего звонка.
– Что случилось? Ты в порядке?
– Я только что пригласил тетю и дядю на сегодняшний ужин к твоему отцу.
– Да неужели? – спрашивает Ривер, и радость перекрывает настороженность в его голосе.
– И что это означает?
Он озадаченно смеется.
– Думаю, это означает, что ты хочешь провести с ними время. Как можно скорее.
– Я тоже так думаю, – отвечаю я, сам еще в шоке. – Это нормально?
– Ну… да. Если ты этого хочешь, то более чем нормально.
– Хочу. Мне просто нужно было услышать твой голос. А то кажется, что я сплю.
– Ох, малыш… – Голос Ривера внезапно прерывается от эмоций.
– Не начинай, – предупреждаю я. – Ты сам виноват, что я стал таким мямлей.
– И я совершенно не возражаю. Иди к своим тете и дяде, – говорит Ривер, и волнение возвращается. – Попрошу папу и Амелию добавить еще два прибора.
