– Зачем?
– Что значит зачем? Чтобы тебя порадовать. Какая еще у меня может быть причина?.. – Ривер притягивает меня к себе и жарко целует. Я мгновенно таю и повисаю на нем. Раньше вампиром называли меня, но поцелуи Ривера лишают меня здравого смысла и превращают в слабака и нюню, сексуальный ублюдок.
– Спасибо, Холден. Я в восторге.
– Тогда это лучшая рухлядь, которую я когда-либо покупал.
– Когда я с ней закончу, она не будет выглядеть как рухлядь.
Нет, выцветшая красная краска будет блестеть, а ржавый хром снова засияет.
Потому что именно это его призвание, – думаю я, наблюдая, как Ривер восхищенно осматривает машину. – Он возвращает вещи к жизни.
– В любом случае, это подарок больше для меня, чем для тебя, – добавляю я. – Ты проводишь так много времени в мастерской, лишая меня удовольствия лицезреть тебя в рабочей форме, измазанного маслом и потного, склонившегося над автомобилем…
– Я сейчас нагну тебя прямо над этим капотом, – предупреждающе произносит Ривер хриплым голосом и крепче прижимает меня к себе.
Я скольжу рукой вниз по его джинсам.
– Я тебе позволю… – Сжимаю пальцы.
Он стонет, затем убирает мою руку.
– Один из способов представиться соседям.
– Довольно забавный.
Ривер хохочет, и мы возвращаемся в дом.
– Не забывай. Сегодня вечером мы ужинаем у папы.
– Как тут забыть? Ты напоминал мне об этом по меньшей мере раз десять с сегодняшнего утра.
– Знаю, но…
Ривер не заканчивает фразу. Я прищуриваюсь.
– Мы все время ужинаем у твоего отца. Если вдруг опоздаем, ничего страшного не случится.
Ривер проводит рукой по своим густым темным волосам.
– Просто… у меня много работы в мастерской. Может, я сам себе напоминаю, чтобы не забыть.
– Ну да. Может, стоит пригласить Беатрис?
– Я уже.
Интрига закручивается…
– Не знал, что ты поддерживаешь общение с моей tia[47].
– Я ее тоже люблю, – ухмыляется Ривер. – Тебе нужно научиться делиться.
Беатрис вышла на пенсию по Пенсионной программе Холдена Пэриша. Она не позволила бы мне дать ей столько денег, сколько мне хотелось, но ей хватало на комфортную жизнь и поездки к семье в Сальвадор, Бразилию, в любое время, когда бы ей ни захотелось. Она частая гостья на наших ужинах у отца и сестры Ривера, а как только мы устроимся, то будет и в нашем доме тоже.
Начинаю возражать, но Ривер внезапно останавливается. Я следую за его взглядом и замираю.
По подъездной дорожке идут Маргарет и Реджинальд Пэриш. Редж несет большой подарок, завернутый в серебристую бумагу и перевязанный светло-зеленым бантом. Сегодня жарко, на нем поло и шорты, на ней сарафан. У обоих на лицах полные надежды нервные улыбки.
– Это они? – спрашивает Ривер низким, злым голосом.
– Нет, мои родители никогда бы не выглядели так по-человечески, даже если замаскируются. Это мои тетя и дядя.
После того, как я вернулся из своего добровольного изгнания, то оставил дверь открытой, чтобы восстановить связь с Реджем и Мэгс через Бернара. Это было год назад, и Берни нечего было мне сообщить. Кроме новости о том, что мои родители официально отреклись от меня.
И сделали это достоянием общественности.
«Боги полуночи» остались под моим именем, и я дал интервью, в котором подробно рассказал, в красках, о программе конверсионной терапии, на которую они меня послали.
Мои родители отомстили, заняв целую страницу в «Сиэтл таймс». С самого детства я был «разрушительной силой» в их жизни. Неисправимый. Распутный. Позор семье. Аляска стала последней попыткой призвать меня к дисциплине, но я продолжал позорить их имя, даже после того, как они великодушно предоставили мне мое наследство.
Они завершили свое небольшое разоблачение, заявив, что от меня отреклись и что никто из семьи Пэришей никогда больше не будет иметь со мной ничего общего.
На той неделе Риверу пришлось ранним утром отрывать меня от пола в ванной и держать в объятиях, пока я горевал по ним, как он горевал по своей матери. За исключением того, что он скорбел о том, что потерял, а я о том, чего у меня никогда не было.
Не получив вестей от тети и дяди, я решил, что они встали на сторону моих родителей, как и тогда, когда было принято решение отправить меня на Аляску.
Зачем они здесь?
Ривер выдыхает и вкладывает свою теплую, твердую ладонь в мою. Я молчу, и тогда он прокашливается.
– Здравствуйте, я Ривер. Кажется, мы не встречались. Вы тетя и дядя Холдена?
– Здравствуй, Ривер, – произносит Редж. – Реджинальд и Маргарет. Рад с тобой познакомиться.
– Приятно познакомиться, Ривер, – говорит тетя Мэгс с ласковой улыбкой. Она кивает на подарок в руках Реджа. – Мы слышали, что вы переехали в дом наших прежних соседей. Это небольшой подарок на новоселье.
– Кто вам сказал? Берни? – практически выкрикиваю я.
– Полегче, – тихо произносит Ривер.
– Мы можем войти и поговорить? – спрашивает Редж. – Немного наверстать упущенное?
Ривер бросает на меня взгляд. Я киваю.
– Конечно, – говорит он.
Редж нервно и с облегчением смеется.
– Отлично. А то становится уже тяжело.
Ривер тут же подрывается, забирает у него подарок, и они первыми входят в дом перед нами с Мэгс.
– Ты чудесно выглядишь, Холден, – произносит она. – Такой здоровый и счастливый.
Я киваю на Ривера.
– Благодаря ему. И огромной работе над собой с моей стороны.
Она даже не морщится от моего язвительного тона.
– Я очень рада. Ривер кажется милым молодым человеком. Шридхары рассказывали нам о том, что он сделал с автомастерской Уитмора в центре города. Настоящее чудо.
– Когда вы вернулись в город?
– Только на прошлой неделе. Мы здесь всего на месяц, а потом отправляемся в круиз…
– С моими родителями?
– Нет. – Мэгс поднимает руку, как будто хочет прикоснуться ко мне, но не решается. – Поговорим об этом в доме.
Ривер ведет нас в наш новый дом, в гостиную. Она обставлена удобной, уютной мебелью… это от него. А яркие картины на стенах и эклектичные произведения искусства уже от меня. Встроенные книжные шкафы по бокам от камина доверху заполнены нашими книгами, за исключением одной полки посередине. На ней только «Боги полуночи». Ривер говорит, что это моя полка, и на ней будут стоять лишь написанные мною книги.
