– Ты выглядишь худым и изголодавшимся! – фыркнула она. – Вы оба. Вас что, не кормят там? – Миссис Шелби бросила суровый взгляд в сторону Леоноры.
– Просто работы много, мама, – попытался успокоить ее Том. – А едим мы вполне нормально.
Он вытер рот матерчатой салфеткой и, откинувшись на спинку стула, погладил живот. Потом положил руку на спинку одного из незанятых стульев рядом с собой, несколько мгновений посмотрел на пустое место, а потом похлопал по ней, словно по плечу брата.
– Когда мы должны завтра выехать? – негромко спросил он.
– Как можно раньше, до рассвета, – ответила миссис Шелби. – Поезд отправляется в семь.
– Том, – рискнула подать голос Леонора, – возьмите машину. Пожалуйста!
– Спасибо, – кивнул Том. – Это хорошая мысль. Сэкономит нам время.
– Поездом будет вполне нормально. – Миссис Шелби сурово воткнула вилку в кусок мяса, и щеки ее вспыхнули. – Шелби никогда не нуждались в милостыне, не нуждаются в ней и теперь. Машина… – проворчала она. – Не хочу, чтобы наша семья важничала перед окружающими.
– Все, довольно, мама! – Том стукнул кулаком по столу так, что девочки от неожиданности подскочили на месте. – Это совсем на тебя не похоже.
Леонора почувствовала себя неловко и встала.
– Пойду начну убирать, – пробормотала она.
– Нет, сядь! – приказал Том. – Ты не имеешь права быть грубой с нашей гостьей, мама. Хэррингтоны были очень добры к нам с Джеймсом и много для нас сделали. Я истекал кровью, после того как меня поддел на рога бык, и едва не умер, а она вылечила меня так, как не сделал бы ни один доктор. Мы получили там хорошую работу, мама. И благодаря этому выплатили уже все долги по налогам. То, что происходит, совсем на тебя не похоже. Мне очень неприятно говорить тебе это, мама. Действительно неприятно. Но ты должна извиниться перед этой женщиной.
Леонора вдруг почувствовала ужасную усталость:
– Да все в порядке, Том.
– Нет, не в порядке, – слабым голосом ответила миссис Шелби. – Томми прав. – Глядя на Леонору, она часто заморгала, словно только что увидела ее. – Мне как будто вогнали кол в сердце. От этой боли я схожу с ума. Я не могу соображать. – Руки ее судорожно дернулись к щекам, пальцы задрожали. – Я должна похоронить своих мальчиков, понимаете? Я больше ни о чем не могу думать. Это разрывает мое сердце. – Голос ее упал. – И это не прекратится, пока я не похороню своих сыновей.
Леонора кивала, стараясь сдержать слезы.
– Можно я помогу вам в кухне? – спросила она.
Миссис Шелби сделала глубокий вдох и встала:
– Я с радостью приму вашу помощь. Спасибо.
Дом Шелби был именно домом, настоящим семейным очагом. На двери в библиотеку виднелись многочисленные зарубки, отмечавшие рост детей за много лет; половицы были вытерты посередине множеством ног, которые ходили и бегали здесь; в буфете стояли стопки потертых разнокалиберных тарелок из разных наборов; кладовая и шкаф ломились от съестных припасов, которых хватило бы, чтобы прокормить армию. Весь дом, даже его стены, казалось, был пропитан смехом, оживленными голосами, какими-то историями; сама атмосфера здесь окутывала каждого настоящим домашним теплом. Тут Джеймс провел значительную часть своего детства, и, гладя пальцами выцветшую обивку мебели, кожаные корешки книг или шелковистые волосы детей, Леонора испытывала сладкое чувство благодарной радости за то, что Джеймс знал такую жизнь.
В кухне миссис Шелби домывала последние тарелки. Джеймс и Том, посвежевшие и сытые, сидели, допивая кофе.
– Доброе утро, – поздоровалась миссис Шелби, не поднимая головы от мойки. – Если хотите, есть кофе и яичница. – Она повернулась к Леоноре и слабо улыбнулась. – Вы хоть выспались? Кровать у нас не из лучших.
– Так хорошо я не спала уже очень и очень долго, – ответила Леонора.
– И мамин храп тебя не будил? – пошутил Том. – А мне казалось, что от него крыша провалится.
Миссис Шелби протянула руку и шутливо дала ему подзатыльник.
– Ой! – поморщился Том. – Сколько раз можно говорить, чтобы ты не била меня прилюдно?
Миссис Шелби бросила на него строгий взгляд, но не смогла сдержать улыбки. Потом она повернулась к Джеймсу:
– Надеюсь, ты справишься с девочками, сынок. Это не станет для тебя чем-то непосильным?
– Конечно. К тому же тут есть одна принцесса, которая сможет мне помочь, – подмигнул он Леоноре.
– Так ты не едешь? – с удивлением спросила она.
Джеймс нахмурился и покачал головой. Миссис Шелби заметила это:
– Ты нам родной человек, Джеймс, и знаешь это. Ты имеешь такое же право находиться там, как любой из нас.
– Я понимаю, – кивнув, сказал Джеймс. – И все же, думаю, будет лучше, если я останусь здесь. Пообщаюсь с арендаторами, присмотрю за скотом. Кроме того, я соскучился по девочкам.
Том и миссис Шелби уехали сразу после рассвета.
– Мы вернемся завтра! – крикнул Том, перекрикивая гул мотора. – Постарайся не попасть в какую-нибудь историю!
Они следили с веранды, как тает вдали пыль от автомобиля.
– Я рад, что они все-таки взяли машину, – заметил Джеймс. – Миссис Шелби заслуживает того, чтобы хоть раз в жизни проехаться с шиком.
– Это точно, – кивнула Леонора.
Джеймс рассмеялся:
– Ты с каждым днем все больше разговариваешь, как настоящая австралийка, Лео.
На лице ее появилась озорная улыбка.
– Хорош чесать языком, приятель. Порядок в доме сам собой не наведется, верно?
Чувствуя спиной добрую усмешку Джеймса, она решительно направилась в кухню.
В приоткрытой двери кухни виднелись блестящие детские глаза, следившие за тем, как Леонора готовит. Она приняла игру, делая вид, что не замечает их, разбила яйца в чугунную кастрюлю с ручкой, дно которой было золотисто-коричневым от масла. Ломтики бекона и колбасы брызгали жиром, оставляя пятна на черной плите, и зашипели еще яростнее, когда она их переворачивала. В этой простой работе Леонора нашла себя. И не имело значения, что это не ее еда, не ее сковородки и не ее дети.
Леонора разложила еду по тарелкам, и дети высыпали на кухню, словно кролики на свежеподстриженную лужайку. Она с поддельным удивлением оглядела их:
– Откуда же вы взялись?
Девочки уселись на свои места и, подталкивая друг друга локтями, уставились на Рейчел, самую старшую и, видимо, из-за этого назначенную говорить за всех. Рейчел шикнула на сестер и спокойно, как взрослая, обратилась к Леоноре:
– Миссис Хэррингтон, а что, мама и Том уехали?
– Да, уехали. Рано утром, – улыбнулась она. – Прошу тебя, называй меня Леонора.
Все глаза снова устремились на старшую сестру.
