Уперев руки в бедра, она вызывающе оглядела собрание.
Ее мандриды широко распахнули створки дверей. Вместе с ветром в зал влетели снежинки. Некоторые ярлы негромко переговаривались между собой.
Эрек был потрясен. Никогда ему еще не доводилось слышать, чтобы женщина говорила так. Сердце подсказывало, что она будет хорошей королевой. Но разум боялся ее. Уже в первую брачную ночь она одержала над ним победу. Он был полностью в ее власти. И она не разоблачила его. И, черт побери, теперь он — ее муж. Неважно, что там случилось вчера ночью, он должен быть с ней. Он сделал пару шагов и встал рядом с нею.
Она умна. Даже самые заядлые ее противники не решатся сейчас просто покинуть чертог. Каждый боится быть первым и, возможно, единственным, кто ушел. А тот, кто уйдет, должен иметь в виду, что никогда больше не будет ладить с королевой, если большинство собравшихся останется в зале.
— Долго живи, королева Гисхильда! — воскликнул Эрек.
Он хотел прекратить эти перешептывания и глазение. Ему нужно было решение. Немедленно!
Теперь все уставились на него.
Тут его клич подхватил Сигурд:
— Долго живи, королева Гисхильда.
Исвульф мягко кивнул. Он всегда обладал тонким чутьем на власть. Теперь крикнул и он, и лед тронулся. Ярлы приняли ее, толпу охватило ликование. Никто не вышел из зала, даже враги… теперь королевы!
Эрек не сдержался, обнял ее и прижал к себе.
— У тебя получилось. Получилось! — Он поцеловал ее.
Она не противилась, позволила обнять и поцеловать себя, но удивленно посмотрела на него. Ощущение счастья схлынуло. Он отстранился.
Королева легко поцеловала его в щеку, но он отчетливо ощутил, что это только для гостей, потому что от любовной пары все ждут того, что они будут относиться друг к другу нежно.
Гисхильда наслаждалась ликованием. Но потом она раскинула руки, и снова воцарилась тишина.
— Соратники и друзья, теперь, когда вы выбрали меня, то должны узнать обо мне всю правду. Мое сердце никогда не покидало Фьордландии. — С этими словами она расстегнула блузку. Приоткрыла ее так, что стали видны ее маленькие груди и узловатый красный шрам немного в стороне от сердца.
В зале повисло недоверчивое молчание. Некоторые смущенно уставились в пол.
Эрек не мог понять того, что его жена на следующий день после свадьбы показала грудь всему двору.
— Видите шрам? Когда я была еще ребенком, рыцарь ордена всадила мне туда кинжал. Это было в тот день, когда должен был быть подписан мир. День, когда мой отец пришел на переговоры со служителями Тьюреда. День, когда доверие было вознаграждено сталью в детской груди. Они забрали меня с собой, рыцари ордена. Я была ближе к смерти, чем к жизни. Они ухаживали за мной. Приняли меня. Хотели сделать из меня рыцаря. Не у эльфов была я все эти годы. Я была в Валлонкуре, Цитадели ордена, где Новое Рыцарство готовит послушников и учит их ненавидеть нас. Я хочу, чтобы вы узнали об этом от меня. Существует множество вещей, которые я научилась делать и делала там и которыми я горжусь. Они сформировали меня, эти рыцари ордена, хотя я и не получилась такой, как они хотели. Я никогда не забывала о том, кто всадил кинжал в мою грудь. — Она снова застегнула рубашку.
— В день, когда каждый король Фьордландии вступает на трон, он выбирает себе герб, который будет с этих пор на его щите и на знамени. — Она махнула рукой эльфам, и на трон поставили большой рыцарский щит.
Эрек посмотрел на него и пожалел, что вместо того, чтобы поговорить с ним об этом вчера ночью, она напоила его до бесчувствия. Этот герб был пощечиной для всех. Он был выполнен в цветах и геральдике их злейших врагов. На щите, с широкой доской через обе половины, справа стоял на задних лапах белый лев на черном фоне. Рядом — вертикальное весло, разделявшее половины щита. Левая сторона была выкрашена в белый цвет. И на белом фоне красовался светло-зеленый дуб Фьордландии. Определить третью, верхнюю часть он не мог. Там было изображено что-то вроде браслета. Весь красный, на белом фоне.
— Почему ты сделала щит, как у воинов Нового Рыцарства, если сердце твое принадлежит Фьордландии? — высказал Исвульф то, что думали, наверное, все присутствующие.
— Там, где щит будет защищать мое сердце, там видите вы дуб Фьордландии. Я сказала вам, что сердце мое всегда принадлежало моей стране. Гербом с серебряным львом были наказаны послушники моего звена за то, что в глазах Нового Рыцарства мы запятнали свою честь. А я горжусь тем, что мы тогда сделали. И я поклялась себе, что на моем щите всегда будет серебряный лев, равно как и весло галеры, где я служила, словно рабыня. Последнюю часть щита выбрали мне вы. Я была маленькой девочкой, когда мой младший брат Снорри пел обо мне дразнилку: «Гисхильда, Гисхильда, подвязки на гербе у дылды». Хотя он был еще ребенком, он уже понимал, что сделает со мной жизнь. Позавчера вы выбрали мне мужа, а вчера он лежал в моей постели. Мой выбор был принять это и стать вашей королевой или отказаться и потерять трон, за который я целый год сражалась на полях Друсны. Я думала, мужества и умения владеть мечом будет достаточно… Все те победы, которых я добилась для вас… Но вы хотели видеть на троне шлюху. Женщину, которой вы будете подкладывать мужа в постель, потому что единственная битва, кажущаяся вам единственно важной, в конце концов будет сыграна у меня между ног. Я ничто! Мой род окончен. И первая моя задача как королевы — передать кровь наследнику. Поэтому я выбрала подвязки на герб, потому что, похоже, они играют в моей жизни самую главную роль.
Кровь прилила к щекам Эрека. Внутри у него боролись гнев и стыд.
А в тронном зале разразилась буря. Никогда еще королева Фьордландии не шокировала своих дворян настолько сильно.
Признание
Любимый мой,
не знаю, как облечь в слова то, что должно случиться. Надеюсь, эти строки дойдут до тебя прежде, чем ты узнаешь об этом от других… Я обязана сказать и молюсь своим богам, чтобы я оказалась первой. Вот уже много часов размышляю я над тем, как написать, чтобы при этом не обидеть тебя. Охотнее всего я скрыла бы все от тебя, потому что ты наверняка примешь это слишком близко к сердцу, а для моего сердца это немаловажно. Там ты.
Но я знаю, что ты все равно узнаешь… Я не вижу способа сказать правду и не обидеть, поэтому скажу прямо: я выхожу замуж. Когда ты будешь держать в руках эти строки, это будет уже свершившимся фактом. Это не предательство нашей любви! Я молюсь богам, чтобы ты еще читал эти строки, а не просто-напросто бросил письмо в огонь. Поверь мне, у меня не было выбора. Я буду спать с этим человеком в одной постели, но не потерплю, чтобы он дотрагивался до меня. Даже в первую брачную ночь. Чтобы быть той, кем я рождена, нужно продолжать свой род. Поэтому меня выдали замуж. Ты знаешь, целый год я сражалась, и поскольку Лут был ко мне милостив, он не допустил, чтобы я выступила против своих братьев. Я делала это, чтобы меня не заставляли выходить замуж, чтобы подтвердить свое кровное право одной лишь доблестью. В этом мне было отказано. Не проходит и дня, чтобы я не хотела бросить все и бежать к тебе. Я все еще твоя. Мой муж — человек, который не мог бы быть менее похожим на тебя. Мужество в сражениях — вот единственная черта, в которой вы сходны.
