Тот, кто размышляет, не желая учиться, окажется в затруднении.
По стопам предка
— Это не то место, куда стоило бы идти одному, мой король.
Гуннар положил руку на плечо воина.
— Сколько лет ты уже руководишь моей личной гвардией?
Высокий темноволосый фьордландец наморщил лоб. Его губы беззвучно шевелились, как будто он считал.
— Вот уже семнадцать лет сражаешься ты бок о бок со мной. С тех самых пор, как отец впервые позволил мне участвовать в битве. И девять из них ты — начальник моей личной гвардии, мандридов.
Король Гуннар поглядел на мужчин, стоявших на краю поляны. Почти каждый из них держал в руках меч. Когда-то на этой поляне его предок Мандред повстречался с человеком-кабаном — тем самым демоническим чудовищем, которое принесло столько бед людям и эльфам. Место это считалось проклятым. По доброй воле сюда никто не приходил.
Король поднял голову и поглядел на утес. Стоящие камни выделялись на фоне ночного неба подобно черной короне. На небе широкими дугами плясало зеленое колдовское сияние. Оно было прекрасным и в то же время жутковатым. Светлое сияние зимних звезд пронизывало переливающиеся небесные огни. Если верить в сказание о Мандреде Торгридсоне, точь-в-точь такой же зимней ночью и был заключен союз людей и эльфов. Союзу исполнилась уже почти тысяча лет, и, хотя эльфы, тролли, кентавры и кобольды стали привычным для его воинов зрелищем, магических врат в другой мир мужчины побаивались. Этих заколдованных мест избегали даже звери. Ни одна птица не пролетала над Январским утесом.
Гуннар поглядел на начальника своей личной гвардии. В черной бороде Сигурда поблескивали кристаллики льда. Во взгляде холодных голубых глаз читалась решительность. Гуннар знал, что его спутник последует за ним куда угодно.
Но было бы нечестно просить его ступить на этот путь вместе с собой.
Король не собирался входить в ворота. Никогда ведь не знаешь, что может случиться, если попробовать приблизиться к звезде альвов ночью. И еще ни один человек, когда-либо попадавший в страну вечной весны, не стал там счастливее. Любой во Фьордландии знал песни об Альфадасе, Мандреде или Кадлин, королеве-воительнице. Герои-то они, конечно, герои, спору нет, но счастливыми стать так и не сумели. Там, где обитает слава, живут по соседству и грусть, и одиночество. Тот, кто видел Альвенмарк, становился с той поры чужим для других людей. А некоторые, как его предок Мандред, и вовсе не вернулись.
Гуннар, обхватив запястье Сигурда, по-военному пожал ему руку.
— Я пойду один, друг мой. Уведи своих людей! Ждите меня внизу, у фьорда.
Хотя Сигурд очень старался казаться невозмутимым, Гуннар почувствовал, что у командира отлегло от сердца. Слишком давно они знали друг друга, чтобы суметь скрыть свои чувства.
— Если к рассвету ты не вернешься, я поднимусь на утес!
Гуннар улыбнулся этой угрозе. Он знал, что Сигурд слов на ветер не бросает.
— Не нужно идти за мной. Если к рассвету я не вернусь, то буду в том месте, где тебе меня уже не найти. — Он замолчал. — Если это случится… скажи Роксанне, что я люблю ее. И присмотри за моим сыном… и Гисхильдой. С малышки глаз нельзя спускать. Ты ведь знаешь.
Сигурд неловко кивнул.
— Роксанна узнает, что ты ушел туда ради нее.
— Только попробуй сказать ей об этом!
— Но это правда! И тебе совсем необязательно было это делать. Они придут. Ты ведь отправил посланника. Оставайся с нами и подожди… Внизу, у фьорда.
Он глядел на короля почти умоляюще, что обычно ему не было свойственно.
Гуннар спросил себя, не живет ли начальник его личной гвардии двойной жизнью. Неужели Сигурд что-то знает?
— Они придут, ты же знаешь, мой король.
Гуннар поднял взгляд и поглядел на недавно взошедшую луну. В ушах все еще звучали слова повивальной бабки: «Если не случится чуда, до утра ей не дожить». Два дня уже мучилась Роксанна, пытаясь родить. Король знал, что по ту сторону ворот, в другом мире, было существо, которое почувствует его, едва он взойдет на Январский утес. Древнее зачарованное дерево. Дети альвов должны знать, как отчаянно он нуждается в их помощи! Прошло несколько часов с того момента, как его посланник, кобольд Брандакс, отправился в путь. Почему же никто не пришел? Гуннар знал, что эльфы не очень любят Брандакса, из-за его склочности с ним трудно находить общий язык. Но ведь он единственный, кто мог открыть ворота. Или его не допустили ко двору?
Король поглядел на утес.
— Я должен идти, Сигурд.
Еще раз пожав запястье командира, он повернулся спиной к поляне. Когда он остался наедине с древними дубами леса, его снова охватило это неловкое чувство. Тысячу лет его семья была связана с детьми альвов. Бок о бок бились они против превосходящих их по численности рыцарских войск Церкви Тьюреда. Ему знакомы были жуткие ритуалы троллей, которые они проводили после битвы, праздники эльфов, окруженные колдовством, болью отзывавшимся в человеческом сердце. Он терпел странные шутки кобольдов, проливал кровь с Другими, веселился вместе с ними. Но они были чужими ему. Всегда оставалась последняя невидимая стена, и она никогда не исчезала. В этом и заключался весь ужас. Он мог понять, почему священники Тьюреда так их боялись. Никогда ведь не знаешь, что творится в голове у эльфа, даже если он твой друг.
Почему же не пришла помощь?
Гуннар вышел из лесу на широкое поле, поднимавшееся к утесу. Зеленое сияние отдавало свой цвет снегу. Говорили, что врата в другой мир легче открыть именно в такие ночи. Хруст замерзшего снега, песня ветра в рифах и его хриплое дыхание — вот и все звуки, которые сопровождали короля во время его одинокого пути наверх.
Добравшись наконец до вершины, Гуннар вдруг засомневался. В кругу голых скал, украшенных спиральным узором, снега не было. Возможно, его унес ветер, подумал король, твердо зная, что это не так. Это место находилось уже не в мире людей.
Гуннар благоговейно провел рукой по одному из стоящих на вершине камней. Ветер трепал длинные волосы властителя. Дыхание замерзшими капельками поскрипывало в бороде. Он наклонился, коснувшись лбом грубого камня. Два дня он молился своим богам и не был услышан. Теперь он просил более понятную силу.
Все свои страхи доверил Гуннар холодному камню. Он был королем-воином, прошедшим дюжину кровавых сражений, и не боялся опасности. Но он страшился того, что происходило за закрытыми дверями в комнате роженицы. Жива ли еще Роксанна? Здесь, где его никто не видел, он не сдерживал слез.
Он поглядел вниз, на большой город, раскинувшийся на берегу фьорда и простиравшийся вдоль побережья на целую милю. Клубы дыма поднимались прямо вверх из сотен труб. На широких улицах почти никого не было. У сторожевых костров на крепостной стене королевского замка виднелись группки темных фигурок.
