После уроков мы с Бо отправились прямиком в больницу. Там мы встретили отца, который пил кофе в комнате для посетителей. Выяснилось, что он уже побеседовал врачами.
– У Жизели серьезно поврежден позвоночник. Она парализована ниже пояса. Прочие травмы неопасны.
– Она что… никогда не сможет ходить? – едва слышно спросил Бо.
Отец покачал головой:
– Боюсь, что так. В любом случае ей требуется серьезное лечение. И конечно, забота и уход. Надо найти хорошую сиделку, которая будет жить у нас, когда Жизель вернется домой.
– Папа, когда мы сможем ее увидеть? – спросила я.
– Сейчас она в отделении интенсивной терапии. Там ее могут навещать только члены семьи. – Отец взглянул на Бо, тот понимающе кивнул.
Я направилась к дверям отделения.
– Руби! – окликнул меня отец. – Жизель не знает, что Мартин погиб. Думает, что он тяжело ранен. Смотри не проговорись. Ей и так достаточно потрясений.
– Хорошо, папа.
Я на цыпочках вошла в палату. Медсестра подвела меня к кровати Жизели. Голова ее была забинтована, тело опутано какими-то трубками. Сердце мое упало, к горлу подступил ком. Но я сдержала слезы и растянула губы в улыбке:
– Привет, Жизель! Как ты себя чувствуешь?
Она открыла глаза и криво усмехнулась:
– Так же кошмарно, как выгляжу. Представляю, как ты рада, что не села в эту проклятую машину. Разумеется, ты считаешь, что мы получили по заслугам.
– Вовсе нет, – покачала я головой. – Мне очень жаль, что так случилось.
– Да о чем тебе жалеть? Теперь никто не будет нас путать. Калеку в инвалидной коляске ни с кем не спутаешь. Калека в инвалидной коляске, – повторила она, и подбородок ее задрожал. – Вот уж не думала, что произнесу это с такой легкостью.
– Жизель, я уверена, ты еще сможешь ходить. Я сделаю все, чтобы тебе помочь!
– Интересно, что именно? Прочесть над моими ногами какую-нибудь каджунскую молитву? Доктора уже сказали, что ходить я не буду. Уж наверное, они в этом разбираются получше тебя.
– Все равно не отчаивайся. Надежду нельзя терять при любых обстоятельствах…
Я хотела произнести слова, которые так часто повторяла бабушка Кэтрин, но они не шли у меня с языка.
– Легко тебе говорить! – простонала Жизель. – В отличие от тебя, мне надеяться не на что. Сейчас ты повернешься и убежишь отсюда, а я останусь. – Она тяжело перевела дух. – Кстати, ты видела Мартина? Как у него дела?
– Нет, еще не видела. Прежде всего мне хотелось увидеть тебя.
– Я говорила ему, чтобы не гнал как бешеный. Но он в ответ лишь хохотал. Наверняка сейчас ему не до смеха. Зайди к нему, расскажи, что со мной случилось по его милости! – приказала Жизель. – Сходишь?
Я кивнула.
– Надеюсь, ему досталось еще больше, чем мне, – пробормотала она. – Впрочем, мне от этого не легче. Скажи честно, ты довольна?
– Конечно нет! Я не думала, что это будет… так ужасно, – призналась я и тут же прикусила губу.
– Ты не думала, что это будет так ужасно? – повторила Жизель. В глазах ее вспыхнули подозрительные огоньки. – Значит, ты все же что-то планировала?
Я растерянно молчала.
– Говори! – потребовала Жизель. – Сознавайся, ты хотела мне отомстить?
– Да, – призналась я, чувствуя, что отпираться бессмысленно. – Ты же постоянно подстраивала мне гадости. Я хотела положить этому конец. И пошла к королеве вуду.
– Ну ты и дрянь!
– После аварии я пошла к ней снова. И она сказала, что моей вины тут нет. Ты во всем виновата сама. В твоем сердце было слишком много ненависти, и это довело тебя до беды, – выпалила я.
– Мне плевать, что сказала эта чертова колдунья. Если я расскажу папе, что аварию подстроила ты, он тебя возненавидит. Скорей всего, не захочет тебя видеть и отошлет назад в болота.
– Ты этого хочешь, Жизель?
Она задумалась. Потом губы ее тронула недобрая тонкая улыбка, от которой по спине у меня забегали мурашки.
– Пожалуй, нет. Ты должна искупить свою вину передо мной. По крайней мере, попытаться.
– И что я должна для этого сделать?
– Все, что я прикажу, – заявила она. – Отныне ты должна слушаться меня беспрекословно.
– Я и так готова тебе помочь, Жизель. И вовсе не потому, что боюсь твоих угроз.
– Не ори так. От твоей трескотни у меня разболелась голова.
– Прости. Наверное, мне лучше уйти.
– Ты никуда не уйдешь, пока я тебе не позволю! – заявила Жизель. – Сейчас ты отправишься к Мартину и расскажешь ему, что он сделал меня инвалидом. Потом вернешься и расскажешь мне, как он отреагировал. Давай!
Лицо ее исказила гримаса боли. Я повернулась и направилась к дверям.
– Руби! – окликнула меня Жизель.
Я обернулась.
– Все-таки жаль, что мы теперь совсем не похожи, правда? Но это можно исправить. Нужно только превратить тебя в калеку!
Не ответив, я вышла из палаты. Следовать совету Мамы Деде оказалось непросто. Она сказала, что в сердце Жизели любовь и ненависть тесно переплелись и необходимо развязать этот узел. Однако я видела лишь тугой комок ненависти и не представляла, как с ним быть. Но сдаваться нельзя, твердила я себе, возвращаясь домой вместе с папой и Бо.
Два дня спустя Жизели сообщили о смерти Мартина. Страшное известие поразило ее как гром среди ясного дня. Казалось, до сих пор она думала, что авария, тяжелые травмы, паралич – всего лишь кошмарный сон. Скоро она очнется, встанет как ни в чем не бывало и вернется домой, к своей прежней жизни. Узнав, что Мартин погиб и сегодня состоятся похороны, она осознала непоправимость случившегося. Бледная как полотно, Жизель погрузилась в оцепенение, из которого ее невозможно было вывести. Пока отец и Дафна находились рядом, она не проронила ни слезинки. После, когда они ушли и мы оказались с ней наедине, глаза ее оставались сухими. Лишь когда я поднялась, чтобы идти на похороны, она приглушенно всхлипнула. Я бросилась к ней.
– Жизель, Жизель, – бормотала я, гладя ее по волосам.
Она отдернула голову. Слезы ее успели высохнуть, взгляд полыхал злобой.
– Ты нравилась ему больше, чем я! Я знаю! – взвизгнула она. – Он вечно говорил о тебе, даже когда мы были вдвоем! Это он хотел, чтоб ты поехала с нами! А сейчас он мертв! – заявила она таким тоном, словно я была в этом виновата.
– Мне очень жаль, – вздохнула я. – Увы, тут уже ничего не поправишь.
– Ступай к своей колдунье! – бросила Жизель и отвернулась к стене. – Может, она его оживит.
Я постояла у кровати, не зная, что сказать, и вышла прочь.
На похороны собралось огромное количество народа. Пришли почти все ученики нашей школы. Гроб несли мальчики из бейсбольной команды. В горле у меня стоял ком, и я была рада, когда отец взял меня за руку, поддерживая меня и желая моей поддержки.
