смеются, хихикают, мальчишки к ним тянутся, а от меня шарахаются, тоже неприятно.
А потом пришла баба Агни и принесла хлыст. Они с Агатой меня держали, а Алиас била.
Нет, не так, не так! Завели на кухню, выгнали поваров, там топчан большой, на котором капусту рубят. Снимай, говорят, платье. Я говорю – нет. Они – снимай, а то все Анаит расскажем. Я думала, они попугают, и разойдемся, я не знаю, что я думала. Я сняла.
Они положили его прямо на топчан, а он грязный. Мне так платье жалко, я к платью, а меня к нему прямо прижали, трусы вниз сдернули, и баба Агни орет:
– Первый!
Меня держат, я дергаюсь, оно больно, спина, задница, бедра – всё в огне! Но главное – обидно же! Я же Волкова! Какого жога! Нельзя так с Волковыми!
Двадцать ударов было, на десятом я подумала, что можно было и принять этот жогов тарди! А после двадцатого понимаю – нет, нельзя. Никак нельзя. Это, может, если бы мне было шестнадцать, если бы я была мелкая и непуганая, а у меня уже несколько проектов сделано, меня во всем мире знают! Я была денег должна больше, чем другие за десять жизней зарабатывают, и расплатилась полностью!
Лучше я обратно этот долг на себя повешу… Но если год ждать – я год не выдержу. Володя, я лучше сдохну, чем так!
– Ясно, – кивнул я. – Думаешь про «Золотую тропу»? Сбежать?
– Думаю, – кивнула она.
– Собирай вещи, – сказал я. – Мы едем к бабушке Арташи.
Она посмотрела на меня непонимающе, потом медленно кивнула и ушла. Я засек время – через восемь минут она вернулась. С собой у нее был не старый рюкзак, а гигантский чемодан с вензелями Волковых.
За сутки успела обрасти – я усмехнулся. Набрал Гошу Володиевича, обрисовал ему ситуацию. Он хмыкнул, но спорить не стал.
Через двадцать минут пара крепких санитаров перетащила меня в карету «скорой помощи», и мы поехали.
– Я не так давно обещал бабе Арти, что проживу с женой у нее год, – сказал я.
– С Айранэ? – уточнила Раннэ.
– Имя не произносилось. – Я улыбнулся. – Она интересная дама… И живет с низшим, так что если ты и с ней не сойдешься…
– Сойдусь! – крикнула Раннэ, пугая отсевших подальше санитаров. – Точно сойдусь!
Я кивнул.
Мать будет не в восторге. Но в конце концов, это мое личное дело. Мое личное, семейное дело.
Я припомню ей, как она меня женила, пока я лежал в больнице без сознания.
Спрошу, где моя красивая свадьба.
Когда карета «скорой» подъехала к парадному входу, оттуда выскочил Саня, который отогнал санитаров, взял меня на руки и сам занес в дом.
– Вхмргрч, – выпалила бабушка на женской, глядя на меня.
Я не понял, что она сказала, но Раннэ облегченно рассмеялась.
Будем жить.
