вкусом кофе, и его я распробовала сполна. Горечь, карамельные нотки, сахар и такая сладкая глазурь, что я чуть не упал в обморок, когда она растаяла на моем языке.
Когда я подобрала крошки с тарелки, мой желудок по-прежнему был пуст.
– Тебе не кажется, что стоит это делать не так быстро, – сказал он, глядя, как я заглатываю кусочки курицы карри и ягненка под мятным соусом.
– Я голодная, – сказала я, схватившись за живот. – Просто умираю с голоду.
Он поджал губы, но не остановил меня.
Наконец, я наелась и со стоном плюхнулась на диван. В животе забулькало, отчего мое лицо вспыхнуло.
– Прости, я…
– Не извиняйся за еду. Никогда.
Я не знала, что на это ответить, поэтому просто потирала живот, пока он ворчал из-за внезапного наплыва еды.
Молчание затянулось, но чувства неловкости не возникало.
– Той ночью… как ты узнал, где я?
Слегка улыбнувшись, Бастиан разбирал бумаги на коленях.
– Когда твоя сестра была здесь, я… я скучал по тебе. Поэтому когда я узнал, что она уехала, то сразу же пошел искать тебя. Тебя не было в твоих покоях, и я решил обойти дворец. И тогда я нашел тебя с тем мужчиной. – Его челюсть сжалась, а бледный шрам отчетливо проступил на фоне поджатых губ. – Сначала я почувствовал твой запах – твой запах и запах кого-то из твоих родственников. Затем я почувствовал твой страх, и, зайдя за угол, увидел, что он схватил тебя. – Раздувая ноздри, он сделал несколько глубоких вдохов. – Если бы мы были в Тенебрисе, я бы позволил своим теням разорвать его на части.
Достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять, что это была не шутка.
Еще несколько вдохов, и он встретился со мной взглядом.
– Я знаю, что он обидел тебя, и не только в ту ночь, но и задолго до этого. Я знаю, что за этим скрыто нечто более ужасное, и дело не просто в том, что он напугал тебя здесь. И я знаю, что ты хочешь спрятаться от всего этого, даже если это означает спрятаться от всего мира.
Мое сердце гулко стучало, сталкиваясь со всем, что попало в мой желудок. На лбу выступил холодный пот.
Я отвела взгляд. Его глаза были слишком пронзительными, слишком опасными. Он видел слишком много.
– Когда и если ты захочешь поговорить об этом, я буду рядом.
Мой желудок сжался.
– О боги. – Я вскочила на ноги и побежала в ванную.
Все, что я съела, вышло обратно. К счастью, я успела добежать до туалета. Порыв за порывом я обливалась потом, и, когда рвотные позывы стихли, я почувствовала, что меня гладят по спине. Волосы тоже были не на лице. Приподнявшись, я увидела, что их удерживают тени, а Бастиан стоит на коленях рядом со мной.
Я вытерла лицо, желая оказаться за миллион миль отсюда. Он не должен видеть меня такой. На что я сейчас похожа?
– Надо было остановиться на яблоке.
Он горько улыбнулся и протянул мне стакан с водой.
– Я должен был остановить тебя, но было радостно видеть, как ты ешь.
Я прополоскала рот водой и выплюнула ее в унитаз, после чего закрыла крышку и спустила воду. Вздохнув, я села у кафельной стены. Его тени соскользнули по моим волосам и, пощекотав плечи, вернулись к нему.
– Должна признать, – я отпила воды, на этот раз медленно, – это не совсем то поведение, которого я ожидала от того, кого прозвали Змеем. Ты восстановил дыхание. Точно знал, что делать, когда мой разум запутался, и как вернуть меня в здесь и сейчас.
Он отвел взгляд. Через минуту он со вздохом сел у противоположной стены, опершись предплечьями на согнутые колени. Не глядя на меня, он просто уперся взглядом в свои руки, и я уже собиралась сменить тему, как он наконец сказал:
– Мой отец. У него бывают приступы, в которых он снова и снова переживает войну. Он видел разное… делал разное.
– Ты говорил про шрамы. Подожди… Бывают?
Настоящее время.
Уголки его губ приподнялись.
– Когда меня называют бастардом из Тенебриса – это не совсем верно, – его губы искривились. – У меня был отец. Но потом… Меня усыновили. Это принадлежало Бабе, – он достал из кармана сферу. – А того, кто жив, – кто, порой, страдает от переполняющей его травмы, – я зову «атаир». С наших древних языков оба эти слова означают «отец».
– Как у нас отца можно называть «папой» или «па».
– Именно так, – он кивнул, поворачивая внешние пластины сферы, открывая и закрывая ее.
– Должно быть, тяжело видеть, как твой атаир переживает такие ужасные вещи.
Он повернул сферу, и все планеты одна за другой выглянули наружу.
– Мне не нравится видеть, как страдают те, кто мне дорог, – его взгляд переместился со сферы на меня.
На этот раз трусом оказалась я – не выдержав, я отвела взгляд.
– Мой отец был очень строг, – не знаю, зачем я это сказала: просто мне показалось, что именно это лучше всего подходит, чтобы заполнить паузу и отвлечь нас от того, что он только что сказал без слов.
Я услышала вздох, означающий, что он собирается говорить. Что бы он ни собирался сказать, я не была к этому готова и поспешно добавила:
– Особенно после рождения моей сестры. Теперь я знаю, что это из-за того, что она не его. Мама заключила сделку с эльфом, чтобы забеременеть, – Эвис рассказала мне об этом во время своего визита – она наполовину эльфийка, отсюда и ее магия.
Бастиан сменил положение, выпрямив одну ногу.
– Даже так?
– У нее уже была относительно взрослая я, и она отчаянно нуждалась в еще одном ребенке, и… – Я пожала плечами. – И тут сделка с эльфом. От мысли, что этот эльфийский лорд смог дать ей то, что не смог дать он, папа стал мнительным и неуверенным в себе. Сейчас я это понимаю, но в детстве… – Я покачала головой. – В одну ночь он изменился. Это казалось странным. Пугающим. Но все равно это было не так страшно, как его брат Руфус.
По моей коже пробежали мурашки. Сердцебиение участилось.
Сглотнув, я уперлась ладонями в кафельный пол. Прохладный. Гладкий. Между плитками – грубый раствор. Меня там не было, я была здесь, с Бастианом, в безопасности – по крайней мере, насколько это возможно в этой жизни.
– Он убил моего саблезубого котенка на глазах у меня и у Эвис. Мне было пятнадцать. А ей было всего восемь, – у меня защемило сердце. Я должна был защитить ее
