меня душат. Или бьют по голове. Или насилуют. Скажи, что мне делать?
− А ты к врачам не обращалась?
− Врачам надо платить. Теперь за все надо платить. А у меня даже на валерьянку нет.
− У меня деньги есть, бери, сколько надо. Вот, выпей пару таблеток прямо сейчас. Может, тебе хоть чуть-чуть полегчает. Как твой папа?
− Говорят, поправляется. Они через неделю приезжают. Настя, можно я пока у тебя поживу? Дома одной так жутко!
− Конечно, живи! Только… я ведь через пару дней уезжаю к бабушке, ты же знаешь. Поехали со мной. Ну чего ты стесняешься?
− Нет, не поеду. Не хочу еще и твоим портить настроение. Давай я сейчас домой съезжу, наведу там слегка порядок, а вечером к тебе приду и останусь с ночевкой. Не возражаешь?
− Да делай, как хочешь! Ты бы поела, у меня обед есть. Будешь?
− Нет, я теперь мало ем. Ничего в горло не лезет. Побегу. Я позвоню, когда соберусь к тебе.
Надо что-то делать, подумала Настя после ее ухода. Наташка погибает. Вот ужас! Надо срочно что-то предпринять. Но что?
Схожу в больницу, вдруг решила она. Может, там знают, где найти Наташкиного психолога, что тогда ей помогла. Заплачу ей и расскажу про состояние подруги. Может, она что посоветует? Побегу прямо сейчас.
В больнице ей сразу повезло: первая же докторша в белом халате, встретившаяся возле регистратуры, оказалась тем самым психологом. Она сказала, что, конечно, помнит Наташеньку, и поинтересовалась ее самочувствием. А, выслушав Настю, заметно расстроилась.
− У Наташи острый психоз. Есть только один способ вывести ее из этого состояния, − сказала врач, сочувственно глядя на Настю, − ей нужны люди, которым еще хуже. Тысячи людей находятся в еще худшем положении: парализованные, слепые, калеки, беспомощные старики, больные дети. Вот если бы Наташе довелось пообщаться с кем-нибудь из них, она бы сразу изменила отношение к жизни.
− Может, ей поработать в больнице? − Настя вспомнила, с каким увлечением подруга относилась к дежурствам в детском отделении. − У нее есть опыт, и малыши ее любят.
− Очень хорошая мысль! Если нужно, я помогу. Нянечки всегда требуются, − а в детском отделении тем более. Что вы, не надо ничего! − Доктор решительно отодвинула Настину руку с купюрой и быстро ушла. Насте даже показалось, что она обиделась.
А еще говорят, что все врачи хапуги, возмущенно думала Настя по дороге домой. Совсем не все. Какая хорошая женщина − вся такая светлая! И как здорово она придумала. Надо Наташке сегодня же посоветовать идти в больницу, где ее уже знают. И денег подзаработает, и при деле будет, − все меньше всякие глупости будут лезть в голову. Может, оттает.
Наталья пришла уже в десятом часу вечера, когда Настя смотрела вечерние новости. От ужина она категорически отказалась, − сказала, что попила дома чаю и есть не хочет. А когда Настя принялась ее уговаривать съесть хоть немного жареного цыпленка с картошкой − ведь на кого похожа, одни кожа да кости, подруга призналась, что совсем не чувствует вкуса еды.
− Понимаешь, что ни ем, все безвкусное. Ни соленого, ни сладкого не чувствую. Жую, жую, пока проглочу, даже челюсти устают. Помнишь, как я любила пирожные? А сейчас смотреть на них не могу.
Настя испуганно слушала подругу. Почему-то вспомнился Дениска, − как тому тоже еда не лезла в горло. Да, Наташа больна, поняла она, надо срочно ее спасать. Ей нужно дело, которое захватило бы ее целиком, отвлекло от личных переживаний. Она не рассказала подруге о посещении больницы: побоялась, что та рассердится. Вдруг ей не хочется, чтоб о ее проблемах кто-то знал? Просто предложила Наташке поработать в детском отделении до начала учебного года, ей ведь очень нужны деньги. Та обрадовано согласилась, − только пожалела, что самой это не пришло в голову.
− Знаешь, почему Никита ушел в армию? − спросила Наташка, когда они уже лежали рядышком на разложенном диване. − Из-за меня. Ведь у нас теперь всего две комнаты. Отец с матерью в одной, а нам обоим куда? Вместе же в одной невозможно. Вот он и бросил институт.
− А когда вернется, как будете помещаться?
− Не вернется. Отслужит и уедет поступать на юридический куда-нибудь в другой город. Или пойдет в милицию, и будет учиться заочно, он еще не решил. Сказал, что будет снимать квартиру. Настя, ведь все из-за меня. Что я натворила! Меня убить мало!
− Наташа, зачем ты так говоришь? Просто тебе не повезло, что встретилась с такими подонками. С каждым может случиться. Ты посмотри, как тебя все любят! Вспомни, как тебя любили малыши в больнице, − сама рассказывала, как они ревели, когда ты уходила. А Вадим мне сказал, что Никита решил отомстить за тебя, потому и хочет идти в следователи.
− Может быть. Только, где ему с ними тягаться. И сколько времени пройдет, пока отслужит да выучится. Господи, хоть бы целым вернулся!
− Как же Белла Викторовна его отпустила? Помню, она так радовалась его поступлению.
− Знаешь, ни слова не сказала. Только заплакала. Отцу тогда так худо было, что она только им и занималась. Если бы не Москва, он бы умер. Как ты хорошо придумала насчет моей работы, просто нет слов! Я так тебе благодарна! Утром же побегу устраиваться.
Они помолчали. Насте очень хотелось спросить про Вадима − наверняка, Никита виделся с ним и что-нибудь сказал сестре. Но что-то ей помешало. Она чувствовала, что подруга все понимает, но почему-то молчит. И это ее остановило. Так и заснула, не спросив.
Утром Наташка унеслась в больницу, а Настя снова направилась в институт. Ляльки там уже не было, − и вообще никого из знакомых она не встретила. Побродила по этажам, почитала объявления и с пустым сердцем отправилась домой. Оттуда позвонила подруге на сотовый, узнала, что она уже в палате у грудничков, и предупредив ее, что уезжает, отправилась на автобусную станцию. Приехав к бабушке, с удивлением узнала, что отец только что срочно уехал в город, даже ее не дождался.
− Ну, скажи, какие могут быть у него дела в институте? − возмущалась Галчонок. − Ведь там, наверняка, никого нет, все отпуск догуливают. Начальство его, видите ли, вызвало! Знаем мы это начальство: на рыбалку с Черновым намылился. Просто ему надоело возиться с консервированием. Как зимой банки открывать, так он тут как тут, а как закатывать, так его нет.
