этом году набор. В общем, хочу побыть немного дома. Деньги грибные у меня еще остались.
− Ладно, шут с тобой.
Она отключилась. Настя вздохнула, постояла перед пустым холодильником и собралась за продуктами. И тут заверещал мобильник. Трясущимися от волнения руками она стала расстегивать змейку на сумке, но ту, как назло, заело. Пока открывала, пока доставала из-под кульков, он замолчал. Вызывавший ее номер был незнаком. Настя подержала некоторое время телефон в руке, выжидающе глядя на него, но тот продолжал молчать. Но стоило сунуть его в карман, как завибрировал снова.
− Настя, это я. − Голос Наташки звучал еле слышно, как с другой планеты. − Ты где?
− Я дома. Только что приехала.
− Как хорошо! Насть, я тоже хочу домой. Здесь невмоготу. Тетка на меня уже волком смотрит: надоела я им всем до смерти. Своих проблем хватает, а тут еще я с закидонами. Ты никуда не уезжаешь?
− Дня через два к бабушке поеду, родители требуют помочь на огороде. А что?
− Может, побудем немного вместе, а? Мне так муторно! − просто, не знаю, куда деваться. Родители еще в Москве − отец, вроде, поправляется. А от Никиты ни слуху, ни духу. Хочу сегодня уехать, чтобы завтра быть дома.
− Конечно, приезжай! Хочешь, поедем вместе к нашим. Лишние руки не помешают.
− Да я бы поехала. Но ты же знаешь, как твоя мать ко мне относится.
− Господи, Наташа, что за ерунда? Приезжай, я тоже по тебе соскучилась. Побудем пару деньков в городе, а потом поедем к бабушке.
− Насть, у тебя деньги есть? Понимаешь, у меня только на дорогу. Я тебе потом отдам.
− Есть, есть! У меня куча денег от грибов осталась. Надо было тебе со мной ехать, − там на грибах озолотиться можно. Давай на следующий год поедем туда вместе? Там такая красота! Грибов море!
− Да я в них не разбираюсь. Еще наберу каких-нибудь поганок.
− Я научу. Поедем?
− Ладно. Ну, все, у меня деньги кончились. Так я зав…
Тут на полуслове ее телефон отключился. Но настроение у Насти немного поднялось. Все-таки будет хоть с кем поболтать, поделиться душевными переживаниями. Может, они дозвонятся до Никиты, а тот, может, знает что-нибудь о Вадиме. Скорее бы подруга приезжала.
И захлопнув дверь, она побежала в магазин.
Утром следующего дня Настя устремилась в институт. В лицее никого не было, дверь в преподавательскую была заперта. Настя подошла к списку прошедших конкурсный отбор и поразилась низкому проходному баллу по физике: он был почти вдвое ниже прошлогоднего. Да и математику новые лицеисты написали значительно хуже. Тяжеленько им придется, сочувственно подумала она. Постояла в надежде увидеть кого-нибудь из своих, но так и никого не увидев, направилась на второй этаж в приемную комиссию. Там на столе восседала Лялька в окружении орущей толпы новоявленных первокурсников. Она пыталась их перекричать, но безрезультатно.
Наконец, ей это надоело. Вскочив с ногами на стол, она изо всех сил оглушительно свистнула. Толпа от неожиданности смолкла.
− Все заткнулись и посмотрели на меня! − заорала Лялька. − Кто откроет рот, никуда не едет! Марш за дверь, и входить по одному с моего разрешения! Настя! Какое счастье! Тебя сам Бог послал! Иди, будешь записывать. На этом листе тех, кто на виноград, на этом − кто на помидоры. Я сказала: едут сорок человек! Кто не попадет, в список, остается в городе. Будут мыть окна в аудиториях. Нет, нет, сами разбирайтесь, кто за кем. И чтоб без драки!
Она усадила Настю за стол, выгнала толпу в коридор и, встав в дверях, стала впускать в приемную по одному. За час они управились со списками, правда, накричались до хрипоты и взмокли, но дело было сделано: все отъезжавшие отправились домой за вещами, остальные − в подсобку за тряпками и ведрами. Прибежавший под занавес комендант долго тряс Ляльке руку и благодарил за оперативную помощь, обещая золотые горы, как только представится такая возможность.
− Да ладно вам, Михайло Петрович! − досадливо отмахнулась Лялька, − мы бескорыстно. Знаем ваши материальные возможности. Мне поручили, − я сделала. Идем, подруга.
И она потащила Настю в буфет. Там скучавшая буфетчица бесплатно скормила им по котлете и стакану компота.
− Пойдем в сквер, поболтаем, − предложила Лялька, когда они вышли из института. − Какие у тебя ближайшие планы?
Настя рассказала, что ждет сегодня Наташку, а через пару дней собирается в деревню к родителям.
− Возьми меня с собой, а? Обожаю заготовки. А то домой так неохота. Там меня активно сватают за одного козла, а он мне даром не нужен.
− Не знаю, Ляль, − растерялась Настя. Одно дело Наташка, а другое − чужой человек. Неизвестно как отнесутся к этому бабушка с дедушкой. − Знаешь, я спрошу у наших, а потом тебе перезвоню.
− Ладно, не напрягайся. − Чуткая студентка мгновенно прочла ее мысли. − Я, может, с ребятами на виноградники подамся. Не переживай, я не обижаюсь. Просто, я по Галине Артуровне соскучилась. Передавай ей привет. Ну, пока, побегу за вещами, а то автобус через час.
Она унеслась. А Насте позвонила на мобильник Наташка: оказалось, что она уже ждет подругу под дверью. И Настя понеслась домой.
При виде ее Наташка не кинулась, как обычно, с визгом ей на шею, а продолжала, молча, стоять, прислонившись к стене, пока Настя отпирала дверь. Так же молчком прошла она в комнату и села на диван. Настя смотрела на подругу и не узнавала ее. В этой, даже не худой, а какой-то истощенной девушке, ничего не осталось от прежней беззаботной Наташки. В ее глазах таилась уже не боль, а безнадежное, безысходное отчаяние. Казалось, ее изнутри сжигает невидимое злое пламя. Сейчас она выглядела куда хуже, чем после выписки из больницы.
Настя долго глядела на подругу, не находя слов. Наконец Наташа разлепила спекшиеся губы. − Что ты так смотришь? − незнакомым низким голосом спросила она. − Не узнаешь?
− Наташенька! − умирая от жалости, только и смогла промолвить Настя. И заплакала.
− Настя, что мне делать? − Наташа смотрела на нее сухими, обведенными темными кругами глазами. − Я больше не могу жить. Не знаю, как объяснить. Но, понимаешь, совсем не могу. Ты ведь всегда была такая умная, всегда знала, что и как надо делать. Я уже и в церковь ходила, молилась, − не помогает. Сначала мне казалось: переживу. Забуду, и буду жить, как раньше. Не получилось. Каждую ночь просыпаюсь оттого, что
