любила его.
И она снова бьет Дана ногой в голову. Он падает на спину. Тяжело приземляется. Но снова встает. Он больше ее. И он уже стоит на ногах.
Дан страшен. И тоже ее ненавидит. И тоже боится. Один из них должен умереть.
Он пытается схватить Пию. Она блокирует его руки – она знает, что делает. Знала в прошлой жизни. Этого достаточно. Тело помнит.
Пия бьет коленом. У Дана между ног мягко. Он нагибается вперед. Другим коленом Пия бьет в лицо Дана. Что-то хрустит. Она набрасывается на него, задействуя всю тяжесть тела. Нужно свалить монстра с ног.
Но он сильнее. Сопротивляется. Пия пытается помочь себе зубами. Они смыкаются на ухе Дана. Во рту у Пии становится холодно. Она разжимает зубы, сплевывает.
Дан заваливает Пию на лопатки. Лежит сверху. Он очень тяжелый. Пия пытается освободиться. Не получается.
– Ах ты, сука, гребаная сука!
Дан бьет женщину головой об пол. Это больно. Он ненавидит ее. Он ненавидит всех.
Потом снова бьет Пию головой об пол. Череп трещит.
Что-то летит в воздухе. Со свистом. Раздается глухой удар. Дан моргает. Сила уходит из его рук. Кровь, холодная, мертвая, капает женщине на лицо. Дан все еще моргает. Пия отпихивает его и вытирает глаза.
Недалеко стоит мужчина. Голова лысая, борода… Пия узнает его. Он друг. Но он смотрит на нее со страхом. В его руке пожарный топор. Он в крови. Пия переводит взгляд на Дана. Его челюсть свисает на грудь. Он ранен. Но все еще силен.
«Действовать быстро!» – приказывает себе Пия.
Она набрасывается на Дана. Впивается ногтями в шею. Рвет разинутый рот. Дан кричит. Его зубы щелкают и щелкают. Пия нащупывает пальцами шейные позвонки. Дан смотрит ей прямо в глаза и пытается что-то сказать. Она не хочет ничего слышать. Упирается в шею коленом. Наклоняет голову Дана до тех пор, пока не захрустели шейные позвонки.
После этого Дан полностью затихает.
Пия отдергивает руки. Поднимает голову и смотрит на бородатого мужчину со ссадиной на лбу. Он плачет. Ей от этого грустно.
Их что-то связывает. Он не как она. Но все же между ними есть связь. Она любит его.
– Пия?
Да. Это ее имя. Пия. Ее зовут Пия. Она была человеком. Кто-то дал ей имя.
Она помнит и его имя. Хочет показать, что вспомнила. Но губы ее не слушаются. Язык опухший и неповоротливый.
– Калл… е-е-е-е.
Мужчина кивает и плачет еще сильнее. Пия трогает затылок. Раны нет. Но что-то твердое лопнуло. Края срастаются под кожей. От боли темнеет в глазах.
Подбегают двое детей. Мальчик и девочка. Пия видела их раньше. Она пытается все вспомнить. Девочка была напугана, но притворялась рассерженной. Это было хорошо заметно. Так легко узнать в этой девчушке саму себя.
Была еще женщина. Ее кровь течет сейчас в жилах Пии. Кровь помогла избавиться от боли, чувство голода осталось. А дети пахнут так соблазнительно.
Она должна уйти. Подальше от них. Нельзя причинить им вред.
Она должна помочь другим людям.
С детьми Калле. Он поможет им.
Пия показывает рукой наверх. Не помнит, что там находится. Но они должны попасть туда. И остальные тоже.
– Да, – говорит Калле. – Мы уходим отсюда.
Отсюда. Пия повторяет про себя это слово. Калле имел в виду что-то, кроме серой воды и металла.
Пия останется здесь. Она поможет другим. Это ее работа. Она здесь для этого.
И она поднимает руку к лицу Калле. Он вздрагивает. Все еще боится ее. Пия гладит его по щеке. Чувствует пальцами мягкую бороду.
Она надеется, что Калле найдет то, что ищет. Это кто-то, кто очень много для него значит. Она видит перед глазами розовые полоски бумаги. Слышит их шорох. Видит перила лестницы. Калле не было там, но все же он там присутствовал.
Пия опускает руку. Нужно уходить подальше от детей.
В помещениях слышатся крики. Недалеко от лестницы. Ей нужно идти туда.
Люди расступаются, чтобы дать ей дорогу.
Нужно помочь им выйти наружу. И убить тех, кто будет этому препятствовать.
Калле
На верхней палубе нет ничего, что могло бы защитить от ветра. Люди, собравшиеся у спасательных плотов, дрожат от холода. Подходя, Калле прикидывает на глаз их количество. Около сотни, не больше. В группе, которая следует за ним, всего человек двадцать – тридцать.
И он нигде не видит Винсента.
Калле берет Альбина на руки. Лу бежит рядом. В ушах все еще слышится голос Пии: «Калл… е-е-е-е».
Он слишком давно держится изо всех сил, чтобы и дальше сохранять самообладание. Только дети удерживают Калле от того, чтобы не сойти с ума, а именно сознание того, что он должен помочь им. Может быть, это именно они спасают его, а не наоборот.
Марисоль стоит у одной шлюпбалки, инструктируя пассажиров, которые тянут канаты, чтобы спустить спасательный плот на воду, потом бежит к следующей. Она очень бледная и сосредоточенная. Над верхней губой девушки запеклась кровь. Две сотрудницы в униформе уборщиц раздают нуждающимся одеяла. Один из официантов из «Посейдона» помогает пассажирам надевать спасательные жилеты.
Калле смотрит за борт, за пределы границ «Харизмы». Нигде не видно земли. Но на Балтике штиль. И уже рассвело. После всего, что произошло этой ночью, природа протягивает несчастным людям руку помощи.
Калле спускает Альбина на палубу. Берет одеяла себе и детям. Радуется, что они одеты более или менее тепло.
Если им удастся спастись, то у него получится совершить хотя бы одно доброе дело.
Они просто обязаны спастись.
Среди пассажиров началась драка за спасательные жилеты. Официант из «Посейдона» пытается разнять разъяренных людей, нервно объясняя, что жилетов достаточно на всех, и даже с лихвой. Но его никто не слушает. И Калле невольно думает, что Пия сейчас за несколько секунд бы все уладила.
«Калл… е-е-е».
Что-то от настоящей Пии осталось в этом существе. Вампир!
Это то, чем Пия стала. И Дан Аппельгрен тоже. Хотя он мог говорить. И мог думать. Дан стал монстром, но, может быть, он был монстром и до того, как заразился?
«Это вампиры. Именно вампиры. Вы что, не понимаете?»
Калле смотрит на Лу. Думает, правильно ли они поступили, что не стали рассказывать Альбину о его маме. Интересно, можно ли как-то помочь тем, кто заразился? Могут ли они снова стать сами собой?
Мог бы излечиться тот парень, которого он убил в столовой?
В конце концов Калле заставляет
