Из спальни донесся голос Барнаби, но слов сержант не различал. Казалось, звуки долетают издалека и до него доходит лишь смутное эхо. Впервые в жизни он со страхом подумал, что вот-вот хлопнется в обморок.
— Симона Холлингсворт, — произнес старший инспектор, — я задерживаю вас по подозрению в убийстве вашего мужа Алана Холлингсворта. Вы имеете право хранить молчание…
Его поймали на слове. После задержания прошло два часа, и все это время Симона хранила молчание, исключая телефонный звонок юристу «Пенстемона» Джилл Гэмбл, которая сказала, что сможет приехать в участок только после семи вечера.
В ожидании адвоката Барнаби созвал внеочередную летучку, на которой присутствовали, как и следовало ожидать (ведь о ней было объявлено за тридцать минут до начала), только те члены команды, которые в это время находились в участке.
Одри Брирли была на месте, а Гевин Трой — нет. Отпросился в последний момент, и на сей раз Барнаби счел это обоснованным. Сержант был на грани срыва, но скорее умер бы, чем позволил себе пустить слезу при публике. Он обратил острие своей боли против себя и, подобно побежденному воину, упал грудью на воткнутый в землю клинок в яростной попытке убить недавно зародившееся чувство. Раненый и обманутый в лучших побуждениях, Трой ни на что не годился, и старший инспектор отослал его домой.
Люди Барнаби рассеялись по комнате, открывая банки с газировкой и занимая очередь к чайнику, чтобы заварить кофе в фильтр-пакетах. Кто-то шелестел обертками конфет и печенья, другие хрустели чипсами. Телефонные линии перевели на соседнее помещение и отрядили туда гражданских телефонисток для приема срочных сообщений. Все приготовились вникать в новые обстоятельства дела.
До сих пор старший инспектор информировал их лишь о важнейших событиях последних нескольких часов. Все знали, что Симона Холлингсворт арестована, и знали почему. Теперь их занимали всяческие детали, все неприглядные подробности.
Каждому было ясно, что, пока обвиняемая помалкивает, Барнаби может представить собравшимся лишь предположительную реконструкцию событий, а не совокупность реальных фактов. Однако старшему инспектору не терпелось прямо сейчас распутать хитрую сеть, в которую их всех завлекли.
Как и его дочь, он тяготел к цирковым эффектам. Барабаны выбивают тревожную дробь, и вот оно! «А сейчас, леди и джентльмены, у вас на глазах… Прямо у вас на глазах…»
«Но с чего же начать?» — подумал Барнаби, перебирая свои заметки. Ни одно преступление не возникает на пустом месте, а это, по его ощущениям, зрело давно. Может, с самой свадьбы, а возможно, с того самого момента, как паучиха положила глаз на аппетитную, жирную муху.
— Итак, старший инспектор, что заставило вас ее заподозрить? — закинул пробный шар сержант Берилл.
— Не было какой-то одной зацепки. Скорее, совокупность деталей, обрывков информации, разговоров, которые до поры до времени ничего не значили, но, собранные вместе, приобрели новый смысл.
«Может, с этого и стоит начать? С деревни Фосетт-Грин и ее мнения о второй жене Алана Холлингсворта?»
— Поначалу необычным мне показалось вот что: с кем бы я ни говорил, все отзывались о Симоне одинаково. Вещь довольно странная. Обычно, спрашивая мнения шести разных людей, ты получаешь шесть разных ответов. А тут звучали одни и те же слова. Миссис Холлингсворт находили рассеянной, одинокой, ребячливой и не слишком умной. Легко всем пресыщается и тем не менее остается послушной и любящей женой, несмотря на жестокое обращение с ней супруга.
— Мы не знаем точно насчет жестокого обращения. Только со слов врача, — строптиво заметила Одри.
— Я еще к этому подойду. Сейчас хочу подчеркнуть следующее: в отличие от всех нас, подстраивающих свое поведение под обстоятельства и компанию, Симона везде показывала одно и то же. О чем это говорит?
— Она играла роль? — нерешительно предположил юный констебль Беллинг, крутя свои пышные усы.
— Вот именно. Скука, я думаю, была не наигранной. Но во всем остальном она играла. Подстерегала удобный момент. Она вышла замуж ради денег и, как стало ясно при самом беглом осмотре спальни и гардероба, успела освоить их в довольно крупных размерах. Но хотя на первый взгляд и кажется, будто это история о деньгах, на самом деле она еще и о любви.
— О любви?! — Сержант Берилл недоверчиво закатил глаза. — Сдается мне, она выжала муженька досуха, а потом укокошила.
— Не про Алана речь. Его она не любила. Я имею в виду ее первого мужа. — Пролистав свои заметки, Барнаби нашел то место, где говорилось о мужчине из Кьюбитт-тауна. — Вот оно: «По слухам, жена Джимми была без ума от него, а он — от нее. И оба помешаны на деньгах, только он — больше». Но Этертон, по словам очевидцев, узрел на горизонте кое-что получше и смылся.
— И вы заключили, что она по его примеру нашла себе кое-кого получше, — поспешил заметить инспектор в штатском Алан Льюис.
— И спланировала собственное похищение? — усомнился Беллинг.
— С его помощью. Думаю, на самом деле они никогда не теряли связи.
— Погодите, сэр, — подала голос Одри, — тут я не могу с вами согласиться. — Одобрительный гул аудитории свидетельствовал о том, что многие ее поддерживают. — Наверняка все подстроила Сара Лоусон на пару с этим типом, которого мы все называем Тимом.
— Верно!
— Лоусон ведь призналась!
— А квартира?! Это она сняла квартиру, где держали Симону.
— И камеру нашли в ее коттедже!
— Вы же сами говорили, что она узнала фотографии.
— К тому же Симона влюбилась в ее дружка. С этого все и началось!
— Все, что вы говорите, — за исключением последнего — правда, — внес свой вклад Барнаби.
— Тогда я не понимаю, к чему вы ведете, босс, — сказала Одри, возвращаясь к началу обсуждения. — Либо все устроила Лоусон со своим бойфрендом, либо план принадлежал Симоне и ее бывшему. Не могли же они закрутить дело вчетвером?
— Как раз так и произошло. Только их было всего трое. — Он подождал, пока стихнут возгласы недоумения, и продолжил: — И только двое из них знали, что в действительности происходит. Я уже говорил, что это история о любви. Любви Джимми Этертона и его жены. Но подозреваю, что она не идет ни в какое сравнение со страстью Сары Лоусон. К сожалению, я не задержал Сару вовремя, и в ее распоряжении оказалось достаточно времени, чтобы сочинить альтернативный сценарий. Она придумала его, чтобы защитить женщину, которая ее подло предала, и, несомненно, будет держаться своей истории до конца. Потому, что ей стало нечего терять и незачем жить.
— Вы хотите сказать, — предположил инспектор Льюис, — что никакого Тима не существует вовсе?
— Совершенно верно.
— И когда вы это обнаружили?
— Во время последней беседы с Лоусон. Я сказал, что ее друга видели, когда он поднимался по задней лестнице в квартиру на Флевелл-стрит. На лице ее изобразилось полное недоумение. Она явно не понимала, о чем или, вернее, о ком я говорю. — Барнаби заново прокрутил в голове всю сцену, какой ее запомнил. Ясно представил себе тот момент, когда Сара поняла наконец, как жестоко ее обманули. Но даже теперь, когда нож вошел в сердце, она постаралась защитить женщину, которую любила.
